Александр Антонов - Государыня

Не беспокоил Елену и брат Василий. С Литовско-Польской державой в эти годы был заключён «вечный мир». Пользуясь передышкой, Сигизмунд и Василий готовились к новой войне, которая вспыхнула в 1512 году. Однако подготовка Литовско–Польского государства к войне затруднялась тем, что у Сигизмунда не было денег нанять армию, вооружить её и купить новое огнестрельное оружие — пищали.

Совершенно неожиданно к Сигизмунду прилетел «ангел–спаситель». Ранним летом 1512 года в Кракове появился приор [33] Приор — настоятель небольшого мужского католического монастыря. Вельского монастыря, — так теперь назывался монастырь Святого Серафима, захваченный католиками. Отец Ян Комаровский пришёл во дворец и потребовал, чтобы его отвели к королю. На вопрос графа Гастольда, зачем он пожаловал к государю, Комаровский сказал:

— Сие тайна, ваша светлость. Вы уж отведите меня к его величеству.

Граф Ольбрахт сходил к королю, доложил о странном монахе, получив разрешение привести его, вернулся к Яну Комаровскому и отвёл его к Сигизмунду. Король встретил приора приветливо. Всё-таки была причина: служитель веры пришёл с «государевой тайной».

— Ну, расскажи, святой отец, что привело тебя во дворец Вавель? — спросил Сигизмунд, усадив гостя в кресло.

— Государь, сын мой, дело чудотворное, — начал Комаровский. — Ещё три года назад вернулся в монастырь монах–схизматик из тех, кого вы выдворили в тот год, когда воевали Слуцк и Вельск. Мы его приняли, он вольно перешёл в нашу веру и был исправен в послушании. — Ян Комаровский не спускал своих светло–серых глаз, дабы видеть, внимателен ли король. — Всё шло по чину, да приметили братья Христовы, что бывший схизматик носит на теле вериги и к ним приварены два ключа. Однажды братья выследили, как он открыл в подклети хлебодарни тайную дверь и скрылся за нею.

— И что потом? — с интересом спросил Сигизмунд.

Святой отец Ян потупил глаза и тихо продолжал:

— Потом он вернулся в келью весь в паутине и грязи. Мы сие заметили и велели ему идти мыться. Он ушёл в баню да там и преставился… от угара.

— Ну а ключи где? И что за тайной дверью? — нетерпеливо спросил король.

Он знал, что Елена не сумела вывезти из монастыря своё достояние. Его люди искали сокровища, но безуспешно.

— Ключи мы взяли, сын мой, государь, но вторую дверь нашли лишь спустя два года, и я посмотрел, что же хранится за второй дверью.

- И что же? Король встал с кресла, приблизился к приору. — Да говори же, не смущайся! — повелел он.

- В том тайнике, государь, находится несметное богатство: золотые и серебряные деньги, братины, кубки, блюда из чистого золота или серебра, драгоценные украшения, золотые кольца, меха, платья в жемчугах, обувь в бриллиантах. И при всём том лежит список короля русов Ивана III.

- Спасибо, святой отец. Это и впрямь чудо. Но с чем ты пришёл? Только ли рассказать о чуде? Может, уже расхитили сокровища?

- О нет–нет, сын мой, сокровища целы и мною берегутся. — Ясные глаза приора смотрели на короля просительно. Я хочу, чтобы сие богатство перешло в ваши руки, чтобы вы наняли войско, купили оружие и пошли войной на еретиков–русов, коих я ненавижу. Я хочу, чтобы на земле торжествовала лишь наша католическая, истинная вера Христова! — с фанатичным надрывом закончил свою исповедь Ян Комаровский.

- Это похвально с твоей стороны, святой отец, но я не имею права распорядиться богатством бывшей королевы. Она теперь княгиня Ромодановская, она замужем за русским князем, и по праву супруга её достояние принадлежит и ему. К тому же у неё могут быть наследники.

Ян Комаровский занервничал, глаза его забегали, он взмолился:

- Государь, сын мой, не отказывайте себе иметь сильное войско, не разочаровывайте католиков в любви к вам! Возьмите сокровища! А церковь простит вам сей малый грех. Я сам пойду к понтифику Римской церкви и буду просить его, чтобы он отпустил вам все прегрешения! О, папа римский Юлий II самый милосердный и самый достойный защитник католичества.

- Святой отец, не смущай и не искушай своего благочестивого короля. Ты можешь оставить ключи в Вавеле, но я буду хранить их до того часа, пока не придёт за ними истинный хозяин сокровищ.

Однако, говоря с жаром о своём высоком благочестии, Сигизмунд не мог скрыть алчного огня в своих глазах. Ян Комаровский заметил сей огонь и возрадовался. Тонкий иезуит понял значение этого блеска в глазах Сигизмунда. Он достал из глубоких карманов сутаны два тяжёлых, рыжих от ржавчины ключа и положил их перед королём.

— Да хранит тебя Всевышний, сын мой, да умножатся твои благодеяния, — запел Комаровский.

— Спасибо, святой отец, я не забуду твой подвиг, я исполню твои желания. Знаю, ты будешь доволен саном прелата в Кракове. Иди же, отдохни, а я займусь твоим устройством. — Сигизмунд спрятал ключи, позвонил в колокольчик. Появился дворецкий Иван Сапега, и король повелел ему: — Отведи святого отца в покои для гостей и позаботься о нём.

Проводив приора, Сигизмунд задумался. Он жаждал овладеть сокровищами россиянки, и эта жажда помогла ему одолеть все препятствия на пути к сокровищам. Сигизмунд не посчитался ни с чем и ни с кем. Он забыл о своей благочестивости, о страхе перед проклятием за новые жестокости. Он добыл богатство великой княгини Елены. Вот свидетельство той поры: «В день празднования памяти святой Агнессы паны собрались в монастырь и, выслушав обедню, вошли вместе с гвардианом и братом ризничным в ризницу, где по их приказанию были открыты два сундука. В одном было 16000 грошей и 2000 золотых флоринов, а в другом разного рода золотые вещи, и именно много золотых цепей, 16 поясов золотых, 400 колец, 4 пары башмаков, шитых жемчугом и драгоценными камнями, стоящие по 7000 флоринов. В том же сундуке находилось 30 маленьких ящиков: одни — с золотом, другие — с серебром, третьи — с бериллами, четвёртые — с другими драгоценными металлами и камнями. На описание этих сундуков два писца–поляка и один писец русский… потратили целый день». В этом свидетельстве сказано только о двух сундуках, а их в монастыре Святого Серафима хранилось восемь.

Но пока король не видел пути, как достичь желанной цели. Елена теперь может позвать на защиту своей части и богатства брата Василия, и тот придёт с войском, благо будет повод нарушить «вечный мир». Сможет ли он, король, противопоставить русскому войску своё? Увы, Боне разорила его до последнего камзола, и денег ему хватает лишь на то, чтобы содержать её придворных да тысячу своих гвардейцев. «Нищий король», — горько усмехнулся Сигизмунд и подумал, что ему следует позвать Ивана Сапегу и поклониться этому проныре. На этот раз он не отвертится от исполнения королевской воли, счёл Сигизмунд. «Только и над ним надо будет ставить своё око, дабы не украл половину золота», — уныло предположил Сигизмунд.