Александр Антонов - Государыня

Монахи засуетились, вскинули на плечи свои сумы и, увлекая Елену и Палашу, покинули клеть. Вассиан не побежал. Он склонился к Асану–Дмитрию, тронул его за голову, повернул лицом, потом выпрямился, шагнул к Ипатию и ударил его кулаком по лицу.

— Проклинаю! — С тем и поспешил за убегающими монахами.

Игумен знал, что никто из иноков не надеялся на милость великого князя, всем им, как и ему, грозила лютая смерть за то, что пригрел похитителей, что изменил крестному целованию служить верой и правдой державе и великому князю. Вскоре Вассиан услышал, как преследователи настигают его.

Илья ввалился в клеть, едва отбросили четвертую плаху. Он схватил Ипатия за плечо и спросил:

— Ты кто?

— Служка я монастырский, — ответил Ипатий.

— Где княжна?

— В лаз её утянули. Поспеши, не мешкая, за мной.

Ипатий повёл Илью в узкий проход. Служка мчался по подземелью с топотом и рычанием, словно медведь. Илья едва поспевал за ним. Они бежали в полной темноте, любое препятствие могло быть для них роковым, но о том им некогда было думать. Вскоре они услышали, как впереди кто‑то тяжело бежит, сопит и стонет. Это был Вассиан. Ипатий схватил его за рясу, дёрнул и завалил под ноги. Перешагнув через Вассиана, он помчался дальше. Наконец Ипатий и Илья увидели свет факела. Догнав монахов, Ипатий хватал их за что придётся, кидал, будто снопы, под ноги, пробивался к тем, кто бежал впереди. Он знал, что княжну и сенную девицу уводят два более молодых монаха, которые тоже попали в сети Певуна, служили ему. Неожиданно свет факела пропал, а Ипатий и Илья оказались перед разветвлением подземного хода. Ипатий взмолился: «Господи милосердный, укажи путь!» — но в растерянности пребывал недолго, толкнул Илью налево:

— Беги туда, а я — сюда!

Илья бросился в темноту, но пробежал совсем немного, споткнулся о большой камень и упал, повредив колено. Превозмогая боль, мутившую разум, волоча ногу, он двинулся дальше и через минуту–другую заметил впереди дневной свет. Прибавилось сил. Илья одолел немочь–боль, и вот уже выход из подземелья — прямо в густые заросли кустарников. Солнечный свет ожёг глаза. Илья закрыл их и вслепую выбрался из кустов вниз по косогору на лужайку, а когда открыл глаза, то увидел, как к берегу Москвы–реки спускаются два монаха и между ними связанные по рукам Елена и Палаша. Они были саженях в двадцати, и Илья закричал:

— Стойте! Именем государя, стойте!

Вскинув меч, он похромал, потом кубарем полетел вниз.

— Нет, вам от меня не уйти! — в ярости крикнул он, поднимаясь на ноги.

А справа саженными прыжками на помощь Илье летел Ипатий. Монахи поняли, что им нет спасения, и, бросив свои жертвы, разбежались в разные стороны.

Илья в те мгновения вновь упал на землю, покатился вниз и остановился лишь у самых ног княжны Елены.

— Господи, княже, спаситель наш! Да уж не с неба ли ты?! — воскликнула княжна.

Илья поднялся, начал развязывать Елене руки. Ипатий хлопотал над Палашей. Как только у Елены освободились руки, она обняла Илью и припала к его груди.

— Любый мой, ангел–спаситель мой, — шептала она в порыве благодарности. Елена нашла его губы, целуя, продолжала шептать: — Любый мой, любый сокол!

Поддался порыву и Илья. Забыв о Палаше, он целовал лицо Елены и тоже шептал:

— Алёнушка, Алёнушка, радость моя!

Той порой на круче появился Влас со своими ратниками, и смущённые Илья и Елена отдалились друг от друга. Лица их пламенели.

— Прости меня, княжна, что голову потерял, — приходя в чувство, сказал Илья.

— Матушка Богородица простит нас, заступница наша, — ответила Елена, улыбаясь.

Поднявшись на косогор, Илья распорядился:

— Влас, лови монахов. Двое из них где‑то на берегу реки, а остальные прячутся тут по кустам.

— Исполним, княже, — отозвался Влас и крикнул ратникам: — А ну, отловить их, как лис!

— Ипатий, — позвал Илья служку, — найди Вассиана в подземелье. Сам с воинами поведёшь его в Кремль, всё расскажешь государю.

— Того заслуживает Вассиан, — ответил Ипатий. — Я приведу его.

Он пошёл вверх, к лазу в подземелье.

Илья, Елена и Палаша медленно направились лесом к обители. Княжна была всё ещё возбуждена и благодарила Илью за спасение.

— Господи, сколько страху мы натерпелись! Да я верила, что нас не оставят в беде. И прими, мой ангел–спаситель, благодарность, — вновь с понятным Илье смущением произнесла Елена.

Близ монастырских ворот Елену и Палашу ждала тапкана. Возле неё стоял Владимир Гусев. Он распахнул дверцу.

— Спасённой — рай! Спеши домой, матушка–княжна, порадуй батюшку, да нас избавь от смертной маеты, — сказал он с поклоном. — И тебе, княже Илья, благодарность от россиян за мужество. Скажешь в Москве, что я остался отлавливать монахов–злочинцев.

— Поедем вместе, — позвал Илья. — Тут есть кому их повязать.

— Нет–нет, дело надо довести до конца. Перед государем ответ держать буду. — И Владимир поклонился Елене.

— Всё это я передам батюшке, славный боярский сын, — отозвалась Елена и повернулась к Илье: — Садись с нами, любезный князь. Ведь ты наш спаситель, нам бы без тебя…

Её тёмно–карие глаза светились нежностью.

— Благодарствую, великая княжна. Мне привычнее в седле, — ответил Илья и спросил Гусева: — Не пойман ли мой Казначей?

— Он ждёт тебя за воротами. Да и Клима возьми с собой за возницу. — Гусев крикнул: — Эй, Клим! — Тот вышел из ворот. — Садись за вожжи!

Молодому румянолицему молодцу это пришлось по душе. Он важно поднялся на облучок, с достоинством взял ремённые вожжи и застыл в ожидании приказа. Появился верховой Илья, взмахнул рукой, дал команду:

— Пошёл с Богом!

Клим лихо свистнул, кони с места пошли рысью.

Похищение Елены и её спасение ещё долго будоражили душу и сердце Ивана Васильевича. По воле великого князя уже были казнены Асан–Дмитрий и Хамза- баши. Монахов Арининской обители угнали в гиблые места за Белоозеро. Ипатия не забыли и наделили землёй, дали серебра на избу, на коня, на хозяйство. Владимир Гусев стал окольничим. А Иван Васильевич всё переживал тревоги тех долгих памятных суток, когда Елена была в руках злодеев. По ночам он плохо спал и не мог отделаться от навязчивых мыслей: что было бы с ним и со всеми виновными в похищении дочери, ежели бы её не спасли?

Но время и многие государевы заботы делали своё дело, и отступила сердечная боль–маета. Однако державная мысль, свившая своё гнездо в голове государя, не покидала его ни днём, ни ночью. Пора, пора было выдавать дочь Елену замуж. Сразу после летнего пожара в Москве государь отправил в Литву большое посольство во главе с боярином князем Василием Патрикеевым, человеком достойным и умным. Наказал ему: