Александр Антонов - Государыня

— Коль так велено, слушаю.

— Просит мой князь Конрад руки вашей дочери, великой княжны Елены. Она у вас уже невеста без сомнений.

— То верно, пора и замуж выдавать. Но я слышал, что князь Конрад в супружестве. Как же он отважился на сватовство?

— Был, батюшка государь всея Руси. Ныне он порвал узы брака. Та женщина недостойна его чести.

— И церковь благословила развод? — не спуская зорких глаз с лица Гусинского, спросил Иван Васильевич.

— Да, государь всея Руси, на то была воля самого папы римского Иннокентия. По–иному и нельзя бы…

Иван Васильевич понял, что посол говорил правду. Спросил вновь:

— И что же ещё велел передать князь Конрад? Чем порадует государя русского?

— О, мой князь обязуется отписать на имя невесты известные города. В них процветают ремесла, торговля, горожане там боголюбивые и с радостью примут новую государыню, — с жаром говорил Гусинский.

Великий князь одобрительно покачал головой, но ничего не сказал в ответ. Ему было над чем поразмыслить. Он не ведал процветающих городов в Мазовии и засомневался в благополучном супружестве с мазовецким князем Конрадом. От такого зятя будет мало проку, и прежде всего — русскому государству. Да и сам Иван Васильевич не хотел быть опекуном слабенького иноземного княжества. «Все они, и Ягелонны, и Пясты, хотят моими руками загребать жар из чужих печей. Ан не выйдет», — заключил он и сказал свату:

— Мы тут подумаем, какой ответ ты повезёшь своему князю из Московии, как вы там величаете нашу Русь.

— Спасибо, великий государь, ждём от вас благого ответа, — откланиваясь, произнёс пан Гусинский: надежд на благополучный исход своего посольства он уже не питал.

И через три дня состоялась третья встреча в Средней гриднице. Но на сей раз посла принимал боярин Василий Патрикеев. Важный, с окладистой бородой и молодыми синими глазами, Василий всегда говорил так, что его приятно было слушать. И на сей раз он не разочаровал:

— Ты, пан Гусинский, отправляйся завтра домой, ибо такова воля государя всея Руси, — начал боярин Василий. — Скажешь своему князю, что к нему прибудут наши государевы послы. Посмотрят на суженого. Ведь наша невеста красотой ангельской одарена и умна вельми. Ещё послы наши посетят города, кои намерен отписать ваш князь супруге. Там и решим всё полюбовно. Ежели тебе неугодно сказанное, перечь. Но уехать тебе должно завтра, как только получишь государевы дары.

И всё-таки сладкие речи боярина Патрикеева не вселили в пана Гусинского надежду на то, что Конрад обретёт себе богатую невесту, а затем и супругу из могущественной Московии. Сам‑то он шёл по воле своего князя на явный обман: города, кои думал отписать Конрад, не процветали, а пребывали в нищете из‑за непосильных поборов. Покидал пан Гусинский Москву без приятных вестей для князя Конрада, но с богатыми дарами — так уж повелось у Ивана Васильевича.

Через неделю после отбытия мазовецкого посла государь давал напутствие главе посольства, думному дьяку Фёдору Курицыну. Знал Иван Васильевич, что умный дьяк исполнит его волю в Мазовии так, как нужно. Наказ Фёдору был особый и тайный. Никто, кроме государя и дьяка, не знал о беседе между ними. Для всех будет ведомо другое.

— Пиши моим именем грамоту князю Конраду. А в ней изложи, что мы желаем знать, в каких отношениях находится мазовецкий государь с польским государем Яном Ольбрахтом и магистром Ливонского ордена фон Плеттенбергом. О моих взглядах на супружество Конрада и Елены мы писать не будем. И постой на том крепко, чтобы города, кои Конрад думает отписать на Елену, показали тебе.

— Уразумел, государь–батюшка, — согласился думный дьяк, но и своими размышлениями поделился. — Однако выслушай, батюшка, моё наблюдение. Князь Конрад называет в своём титуле русские земли. Но у нас есть сомнение о правах мазовецкого князя на эти земли. Они в руках литовского князя. И выходит, батюшка, налицо явный обман.

— Коль так, то сие в ущерб князю Конраду, а не нам. С обманщиками нам не по пути.

Посольство Фёдора Курицына провело в переговорах и в осмотре мазовецких городов больше месяца. Вернулся Курицын перед самой весенней распутицей. Он изложил обстоятельно, как живёт с соседями мазовецкий князь, как прошли переговоры по сватовству и осмотр городов, что выведали его дотошные подьячие о личной жизни Конрада. А в заключение коротко сказал:

— Ты, государь, забудь о пройдохе мазовецком. Он бабник, и гулёна, и на соседей кулаками машет. А города его нашим сёлам не сродни, лишь сиротством богаты.

— Спасибо за службу, любезный Федяша, — поблагодарил дьяка Иван Васильевич. — Знать, угодно Господу Богу, чтобы Еленушка была литовской государыней. Только и тут надо жёстко говорить с литвинами. У нас есть что требовать от Ягеллонов.

Посольская служба Ивана III в ту пору радела за Русь исправно, и вскоре он знал, что происходило в Мазовии и в Литве в одно и то же время. Великий князь Александр был очень обеспокоен сговором князя Конрада с магистром Ливонского ордена фон Плеттенбергом. Знал он, что его войску будет трудно воевать, если на державу нападут две силы. Потому, несмотря на натянутые отношения с Русским государством, Александр отважился наладить дружбу и отправил в Москву посольство во главе с ловким дипломатом паном Станиславом Глебовичем. Наказывал он послу строго:

Сиди в Москве, пока не добьёшься мира. Иначе в Вильно не возвращайся. — Мягкий по нраву, Александр в трудный час хотел быть жёстким. — Помни, что в твоих руках судьба Литвы.

— В меру сил я постараюсь, государь, выполнить миссию, — ответил посол.

Станислав Глебович был изворотлив и пронырлив. Он не раз побывал в орде и там многому научился. Он попросил у Александра подарков для московских дьяков.

— Бакшиш сделает сговорчивее лисье окружение князя московитов, — попытался убедить Станислав великого князя.

Александр по натуре не был жадным и умел делать подарки, но лишь при условии, если у него имелось, что дарить. Позже стало известно, что государь Литвы всю жизнь носил кафтаны с «дырявыми карманами». Однако Глебовичу он пообещал:

— Повезёшь в Москву всё, что нужно.

«Хождение» Глебовича в Москву, к великому огорчению Александра, оказалось неудачным. На приёме литовских послов Иван Васильевич сказал просто и твёрдо:

— Мы стояли и будем стоять на одном: пока Ягеллоны не вернут Руси всех её отчин, мирному договору не быть!

— Великий князь, вашу заботу о русских землях наш государь понимает, и близок час, когда русские князья и их холопы вернутся под ваше крыло, — Станислав пытался умилостивить Ивана Васильевича и даже сделал намёк о признании прибавления к титулу: — Вы не только великий князь, но и государь всея Руси, с чем склонны согласиться паны рады.