Александр Антонов - Государыня

Князь Илья тоже решил пробраться поближе к замку. Его интерес не был праздным. Он уже совсем утвердился в мысли, что литовцы затеяли злое деяние против русских. Илья вернулся к Ведошу.

— Ты поезжай на монастырский двор и жди меня там. Да распорядись рыбой, как сумеешь.

— А как же ты, пан Илья?

— Вот как узнаю, с чего сыр–бор, так и появлюсь на подворье.

Илья покопался в сене на возу, достал короткий меч и, спрятав его под рясой, ушёл в толпу. Он шёл ссутулившись и негромко, однообразно твердил по–литовски: «Дева Мария, спаси и помилуй». Ему не пришлось протискиваться между горожанами. Хотя они и теснились друг к другу, но уступали «монаху» дорогу. Так Илья приблизился к ливонским рыцарям, и они позволили миновать их строй. Теперь он шёл за конскими крупами, пробираясь к западным воротам замка.

Рыцари не обращали внимания на одинокого монаха, бредущего согбенно за их спинами. Кое‑кто из них переговаривался с соседом. Илья не знал их речи, но в отрывистых словах, долетавших до его слуха, звенела угроза в чей‑то адрес. Он знал не понаслышке про этих суровых воинов. В роду князей Ромодановских из поколения в поколение передавалось устное предание о том, как двести пятьдесят лет назад князь Даниил Ромодан участвовал в войне против Ливонского ордена. В той великой войне польско–литовско–русские войска разгромили железных рыцарей недалеко от литовского городка Жальгерис. Князь Ромодан тогда бился рядом с отважным великим литовским князем Витаутасом, возглавлявшим объединённое войско. Помнил Илья из преданий, как громили псов–рыцарей русские витязи Александра Невского на льду Чудского озера. «Что ж, у этих рыцарей есть за что таить зло на русских воинов, которые волей судьбы оказались в самом сердце Вильно», — подумал Илья. Но свои размышления он счёл досужими. Князь пока ещё ничего не знал, что происходило в замке, для чего позвали ливонских рыцарей, почему сотни литовских ратников опоясали великокняжеский дворец. Как много он дал бы за то, чтобы пробраться на подворье к своим воинам! Тогда бы он, князь Ромодановский, знал, что ему делать, дабы помочь россиянам, может быть, в предстоящей сече. Ныне Илье оставалось лишь ждать развития событий.

Прошёл час, другой, но на площади Свенторога ничего не изменилось. Однако Илья терпеливо ждал исхода «противостояния». И горожане не расходились, и воины неподвижно несли стражу. Близко к полудню из крепости вылетел на рысях небольшой отряд шляхтичей и помчался вдоль строя рыцарей к городской управе. Впереди на красивом белом коне скакал виленский наместник, гетман Николай Радзивилл. Илья не знал его, но услышал, как горожане, выкрикивая, повторяли это имя. В те же минуты за спиной Ильи появилось шествие священнослужителей. Их было человек тридцать, и перед ними с большим крестом в руках шёл глава русской православной церкви в Вильно митрополит Макарий. За ним шли иереи, псаломщики, звонари, все служители Пречистенского собора. В Илье пробудилось нетерпение. Когда они поравнялись с ним, он смекнул, что другого случая проникнуть в замок не будет, и пристроился к шествию. На него никто не обратил внимания, и он, подхватив псалом, который пели праведники, достиг вместе с ними ворот замка. Они вскоре открылись, и Илья оказался во дворе. Огромный двор перед дворцом и большой хозяйственный двор, где располагались конюшни, амбары, погреба, клети, — всё было заполнено воинами, дворней, холопами. У коновязей воины приторачивали к сёдлам перемётные сумы, холопы загружали возы, укладывали вещи в тапканы. Всё это были русские, кои пришли с великой княгиней Еленой. Вдоль дворца и крепостной стены стояли литовские воины. Илья понял, что все ратники княгини Елены, все придворные и челядь собирались покинуть Вильно. Это ещё больше озадачило князя Ромодановского. Он подумал, что ему стоит открыться и идти туда, где вершились главные события, они же, как уразумел Илья, происходили во дворце. Однако он сдержал свой порыв, зная, что ему не остановить происходящее. Да и характера его он пока не ведал, может, всё делалось по доброй воле россиян. Оставалось по- прежнему запастись терпением и ждать своего часа, когда только он сумеет защитить от кого‑либо великую княгиню, государыню его сердца.

Никто из россиян, пребывающих при княгине Елене, не мог даже представить себе, что день поминовения святого апостола и евангелиста Марка может превратиться для них в кошмарный сон. Самые близкие вельможи Елены уже в течение недели ощущали, что вокруг них вершатся великие козни. Но, когда и как они проявятся, вельможи лишь могли гадать. Потеряли покой бояре Скуратов и Сабуров. На все вопросы Елены они только разводили руками. Не ведали якобы ничего и князья Ряполовский и Ромодановский. Но в день святого Марка два Василия словно бы проснулись. В этот день канцлер Монивид и виленский епископ Адальберт посетили князя Александра и заявили ему, что литовская рада не намерена больше терпеть в Вильно русских воинов и холопов. Это заявление дошло через Ивану Сапегу до князя Ряполовского. Он принял все меры, чтобы предотвратить изгнание. Как глава посольства, он решил собрать всех доверенных ему людей и рассказать о замыслах рады, канцлера и Виленского епископа. В его покоях сошлись князь Ромодановский, боярин Скуратов, дьяк Курицын, дворецкий Сабуров, казначей Кулешин, отец Фома и другие вельможи и служилые люди.

— Я собрал вас, любезные слуги государевы, чтобы открыть происки, кои затеяли паны рады и близкие к великому князю Александру люди, — начал разговор князь Ряполовский. — Они намерены изгнать всех нас из Вильно. А нас прислал в Литву государь всея Руси Иван Васильевич. Он же спросит с нас, ежели поддадимся воле литвинов, ибо поставлены мы здесь оберегать его дочь и великую княгиню Елену Иоанновну. Есть ли кто из вас, для кого воля государя не священна? Ведаю, что нет.

— О чём ты говоришь, княже? — отозвался князь Ромодановский. — Мы головы сложим у ног Елены, но не поддадимся воле и силе литвинов. Кто мыслит не так?

— Едино мыслим, — поддержали Ромодановского остальные.

— Иного и не ждал от вас услышать, други, — заметил князь Ряполовский. — И потому давайте подумаем, как отвести беду.

Встал из‑за стола думный дьяк Фёдор Курицын. Все присутствующие чтили этого разумного дипломата, знали, что он и у государя в большой чести.

— Мы слушаем тебя, брат, — сказал князь Ряполовский.

— То, что задумали паны рады вкупе с Монивидом и Войтехом, не только нам во зло, прежде всего они пошли встречь своему великому князю, — излагал свои мысли Фёдор. — Он у них костью в горле. Однако это не меняет сути, и нам впрямь грозит большая беда. Но ежели мы пойдём за защитой к Александру, то лишь усугубим беду. Александр в руках вельмож похож на цацку, которой они тешатся. Потому мыслю, что нам нужно уведомить о происках панов государыню Елену и просить у неё благословения на действа, которые помогут образумить Войтеха, Монивида и иже с ними. Они голова заговору против нас.