Борис Дедюхин - Василий I. Книга 2

— А скажи, почему не казнил ты меня, как собирался после моего неудачного побега и тайного свидания с вельможей твоего заклятого врага Тимура?

— Помню, я собрался завернуть тебя в ковер и бросить в Волгу.

— Пожалел?

Тохтамыш рассмеялся:

— Царь не должен знать таких слов. Просто нужен был ты мне. Донесли мне, что в том году Дмитрий и двоюродник его Серпуховской заключили соглашение с князьями Ягайло, Скиргайло и Корибутом, которые «грамоту докончали и целовали крест великому князю Дмитрию Ивановичу и брату его князю Володимиру Ондреевичу и их детям лета 6892 года»… Видишь: не Дмитрий московский литовским князьям крест целовал, а они ему — обязались принять православную веру…

— Если бы тот уговор был исполнен…

— То не разговаривали бы мы сейчас с тобой. Съели бы тебя волжские раки да рыбы. Да и моя судьба неведомо как бы сложилась. Слава Аллаху, Ягайло сумел сделать верный выбор: он женился не на твоей сестре, как того хотел Дмитрий, а на польской королеве Ядвиге. Выполни он договор с Москвой, стал бы на Руси вторым лишь лицом, а так в Польше и Литве — первый! А самое главное — он сам-один, как и ты, великий князь Руси, как и Витовт, великий князь литовский.

Василий отлично понимал, почему с таким торжеством рассказывает о прошедшем Тохтамыш: ему удалась обычная ордынская политика по разобщению противоборствующих ему сил — в Литве да Польше он действует так же, как в Новгороде, Твери, Смоленске, Нижнем… Но понимает ли он, что все равно связи Москвы с литовскими землями значительно более жизненные и прочные, чем это может казаться?

Тохтамыш, словно угадал молчаливый вопрос собеседника, сказал:

— Рад я, что породнился ты с Витовтом, мне теперь спокойнее за русские земли.

И второй раз Василий не сдержал своей юности и не смог скрыть досаду:

— Так что же, значит, это ты решил, чьей женой стать надо было моей сестре Софье — Ягайлы или рязанского князя Федора Ольговича?

Тохтамыш самодовольно ухмыльнулся:

— Мне надо было тогда как-то уравновесить польско-литовскую унию… Помнишь, мы тогда отпустили из плена Александра тверского, Родослава рязанского… Да и тебе второй побег удался…

— Хочешь сказать, что нарочно меня отпустил?

— Нет, не скажу так, не нарочно. Однако не столь строго тебя содержать стали, помнишь? На охоту тебя отпускали, отлучался ты и в степь, и на Волгу, по Сараю шнырял, как по Москве.

Василию было очень хорошо известно, как тогда раздосадовал Тохтамыша его побег, он даже повелел казнить татарского охранника, который не устерег пленников. Сейчас он просто кичится, а это уж не от силы… Сразу стало спокойнее на душе, Василий сумел даже искусно притвориться, подыграть ему и выведать важные сведения.

— Удивлялись мы в Москве: Митяй, друг великого князя московского, тяжким путем шел и погиб безвременно, а Дионисий Суздальский, ставленник нижегородцев, по твоей земле как по отчей ходит.

— С Дионисием Суздальским я посылал в Царьград царевича своего. Патриарх меня послушался лучше, чем великого князя Дмитрия, выдвинул Дионисия на пост митрополита всея Руси. А зачем мне это надо было, как думаешь?

— Для того же, для чего дал ярлык Борису Константиновичу.

— О-о, ты не просто ловок, ты умен, канязь! Ты по праву будешь владеть Нижним Новгородом со всеми его городами и весями.

— Борис Константинович был у тебя прошлым летом, а Ягайло днесь…

— О-о, да ты не просто умен, ты — опасен! Откуда прознал? Ягайло заслужил ярлык на Волынь, Подолию и другие русские земли. Перед Куликовской битвой он от своего имени и от имени рязанского князя предлагал Мамаю: а мы княжество Московское разделим себе надвое, часть к Вильне, часть к Рязани, и даст нам царь ярлыки. Но опоздал он на Куликово поле, зато, когда Дмитрий возвращался с Дона, смело и решительно ударил по его войску.

Василий слушал с видом полного простодушия, на который горазды так москвитяне со времен Калиты, но упоенный своим величием Тохтамыш не мог разглядеть в его глазах лукавства и скрытой насмешки. Да, хоть и во многое посвящен хан Золотой Орды, однако же еще больше тонкостей русской политики для него за семью печатями. Верно, что шел Ягайло на встречу с Мамаем, только «опоздал-то» на сутки от страха перед Москвой. Август Краковяк прознал, что со слов Ягайло немецкие хронисты записали, будто ударил он по войскам Дмитрия Донского — так хотелось ему понравиться одновременно и крестоносцам, и Тохтамышу. Но Василию доподлинно известно, что не только «ударить» не мог он, но даже того опасался, как бы его Собственные полки не выступили не за Мамая, а против него, потому что шли под его знаменем воины из русских православных земель. Но конечно же, ничего не стал Василий выкладывать Тохтамышу, кротко внимал его велеречивости, умело подвел к тому, чтобы в ярлыке были названы, кроме Нижнего Новгорода, еще Городец, Мещерский городок [85] Мещерский городок — ныне город Касимов. , Таруса и Муром. Тохтамыш согласился на это, но не сразу, а покочевряжившись и напомнив, что Таруса и Муром николи не принадлежали роду Мономахову, были всегда уделом черниговских князей.

Василий осторожно возразил — сказал, что оба города давно к Москве прислоняются, напомнил, что тарусский князь, служа Москве, погиб на Куликовом поле. А еще и тоненький намек позволил себе сделать Василий, порассуждав, как это важно быть уверенным в своих соседях, как может, например, быть уверенным в московском князе Тохтамыш, собирающийся совершить победоносный поход за Волгу и Яик.

Не осталось, кажется, никакой неясности, и Тохтамыш закончил разговор так:

— Люб ты мне, канязь Василий, верю, что ты ко мне относишься не как данник, а как друг и союзник. И ты умно сказал, что один ярлык на Руси нынче мало уж что значит, потому пошлю я с тобой царевича Улана, он объявит мою волю нижегородцам и, если надо будет, власть применит. — Тохтамыш посмотрел на потолок юрты, проследил взглядом, куда падает солнечный луч сквозь круглое отверстие в кровле. — Однако, Василий, долго мы с тобой кумысничали, час зайца уже, а пришел ты ко мне, когда была мышь [86] Основание монгольской юрты делилось на 12 частей, каждой из которых был присвоен один из знаков восточного зодиака: мышь, бык, тигр, заяц, дракон, змея, конь, баран, обезьяна, петух, собака и свинья. Каждое деление заключало в себе два часа. Знаки мыши и зайца разделяли три деления, стало быть, Тохтамыш и Василий Дмитриевич беседовали 6 часов (от 12 до 18). .

Царевичу Улану Тохтамыш дал все указания по делам присоединения нижегородской земли к Москве, а также поручил ему доставить на двор великого князя московского ответные подношения, которые заключались тоже в целом обозе, — они не шли, конечно же, по ценности ни в какое сравнение с полученными, хотя и были названы «дарами вельми» и в русских летописях, и в иностранных хрониках.