Галина Романова - Изборский витязь

- Писал боярин, писал, - ёжась под тяжёлым взглядом Ярослава, зачастил Васька. - Все в Ливонские земли писал... А уж что в тех грамотах было - про то нам, скудоумным, не докладывал!..

- Один писал, аль ещё с кем?

- Как же один? Приходили к нему бояре именитые, посиживали в горенке, речи вели тайные... Имена, коль велишь, назвать могу!

- Велю, - сдвинул брови Ярослав. - Называй! - Толпа волей-неволей затаила дыхание, готовясь услышать, кто же из вотчинников окажется врагом.

- Фома Доброщанич да Якун Зубец, - быстро, как по-писанному ответил Васька. - А порой заходил и Варнава новоторжец, злато-серебро приносил... Так боярин-то злато принимал, да складывал, приговаривая: вот, мол, копятся денежки на благое дело!..

- Брешешь! - снова прорвался вперёд Якун. - Не было такого!

- Молчи, Якун Нежич! - остановил его Фёдор Лазутич. - Грамоты твои перехвачены!.. Тута они, со мною!

Слуга передал ему несколько свёрнутых грамот, и боярин тряхнул ими в воздухе.

- Подмётные! - завопил Якун Нежич.

Но его уже не слушали. От облегчения, что нашлись виновные и вина их доказана, толпа взорвалась рёвом и гамом. Взметнулись кулаки, людское море прибоем ударило в помост так, что он качнулся. Оставшиеся на конях дружинники поспешили окружить помост, защищая князя и оттирая народ.

Новгородское вече бурлило. Сторонники Фёдора Лазутича, надсаживаясь, орали в толпу хулу на противников. Те старались отвечать им тем же, но в толпе их голоса тонули в общем рёве. Кроме того, посадник Якун исчез с помоста, когда вперёд выехала дружина. Это остудило несколько горячих голов, а остальным придало уверенности - не будь за ним вины, Якун Нежич не стал бы удирать, аки тать ночной. Видать, прав князь Ярослав!

- Граждане новгородские! - кричал тот. - Вам отдаю воров и переветчиков!.. Что хотите, то и делайте с ними! На поток!

- На пото-ок!.. - раскатился по площади слитный рёв. Толпа дрогнула. Крайние бросились в сторону посадничья подворья. За ними ринулись остальные. Возникла давка. Кого- то уже били. На колокольне Святой Софии, вторя настроению города, заговорили колокола.

Ярослав еле сдерживался, чтобы не сорваться с помоста и не броситься самому к посаднику в хоромы. Второй раз переживал он бунт в городе, назначенном ему на княжение. Но ежели первый раз гнев толпы обратился против него и верных ему людей, то сейчас город бьётся сам с собой. Есть враги - нет ли, дознаются позднее. В смуте Новгород разделится надвое, и тогда можно будет убрать с дороги противников.

Бояре обступили своего князя.

- Негоже так-то, княже, - осторожно высказался Творимир Олексич. Ярослав вздрогнул.

- Да, - словно издалека, отозвался он. - Негоже... Ян!

Тот вскинул голову - стоял с конём впереди строя дружинников:

- Что велишь, княже?

- Скачи на Якуново подворье, - быстро приказал Ярослав. - Казну его мне доставишь. И коли из домочадцев кого найдёшь - тоже!.. Старого и малого - любого ко мне! А тем паче - его самого!.. Фёдор Лазутич!

Боярин был тут как тут.

- - К остальным изменникам послать велю людей - не ушли бы от наказания!

- Да кто ж от новгородского-то суда укроется, княже? - усмехнувшись, ответил довольный поворотом дела боярин.

Когда Ян подвёл свою сотню к высоким украшенным по верху резьбой воротам Якунова подворья, вокруг уже шумела толпа. Если сперва она шла больше поглазеть, то ныне явное сопротивление дворских людей распалило её. Кто-то размахивал вывороченным из плетня колом, кто-то, надсаживаясь, рвал доску от мостовой, иные тащили из домов оружие. От многоголосого рёва закладывало уши. В ворота тяжело бухал самодельный таран из принесённого с соседнего подворья брёвна.

Ян издалека заметил толпу, с которой сейчас совладать было невозможно. Подобравшись в седле, он рывком обнажил меч и оглянулся на своих людей:

- Вперёд, други! Насмерть не бить - нам первыми к воротам пробраться надо!

Сотня сомкнулась колено к колену, бок к боку и слитным телом пошла на ворота, постепенно разгоняясь до короткого галопа. Люди еле успели броситься врассыпную. Лишь те, с тараном, не бросили своего дела и остановились лишь когда Ян осадил коня над ними.

- Все назад! - крикнул он, вздымая коня на дыбы.

- Не замай [149] Не замай - не трогай, не задевай, оставь в покое. ! - заорали ему в ответ, и отхлынувшая было толпа придвинулась ближе. Замелькали взмётнутые вверх кулаки. - Он кровушки нашей попил!.. У его серебра полны подвалы, а в голодный год краюхи не выпросишь!.. Ливонцам продался! От них у него золото!

Голоса становились всё громче. Осаживаясь на задние ноги, конь под Яном захрапел и попятился. Дружина крепче сомкнула ряды, но под ноги жеребцу бросились люди, подхватили таран и торопливо забухали в ворота снова - пока Князев воевода не прогнал. Дел им оставалось всего ничего - ворота уже дрожали и шатались. Ещё несколько ударов - толпа налегла всем телом, слитно заревела, разъяряя сама себя, - и с той стороны вылетел запиравший ворота брус. Передние с разгону вломились внутрь, едва не падая. По их головам на подворье ринулись остальные...

Яна, стоявшего чуть впереди дружины, подхватили с конём, и ему пришлось приласкать кое-кого мечом плашмя, чтобы не быть унесённым толпой. Дружина вовремя пришла на помощь сотскому; по одному протискиваясь в ворота, дружинники окружили его в тот момент, когда, расталкивая дворовых людей и гридней, пытавшихся остановить грабителей, толпа растеклась на несколько ручейков - одни устремились разбивать клети в надежде добраться до казны и запасов, другие бросились на крыльцо боярского терема.

Не теряя времени, Ян вместе с пробившимися к нему дружинниками подъехал к крыльцу, спешился и бросился в терем.

Вокруг уже царил настоящий хаос. Грабители - ибо сюда мало кто шёл считаться с тысяцким, большинство позарилось на чужое добро, - растаскивали всё, что попадалось под руку. Топорами сбивали замки с сундуков, срывали по углам иконы, тащили даже лавки и прочую домашнюю утварь. Где- то отчаянно визжала девка - монотонно, на одной ноте. На дворе слышалось ржание лошадей и мычание коров, которых уводили со двора.

Тут и там вспыхивали драки - мелькали уже не просто кулаки, а ножи и топоры. Ян вовремя заметил, как ватажка лихих парней зажала в углу невысокого коренастого мужичка и отчаянно молотила его всем скопом. Мужичок отбивался умело, но совладать с парнями ему было не под силу. Пробившись сквозь стену плечей и спин, Ян силком вытащил его, раззадорив ватажку. С перекошенными яростью лицами люди надвинулись на дружинников.

- Не замай! - тяжело, с присвистом дыша, зашипел одни, поигрывая дубиной. - То тысяцкого управитель! Я до часа смертного холопство своё над его началом помнить буду!.. Отдай! У нас с ним свои счёты!