Ольга Гладышева - Крест. Иван II Красный. Том 1

После скромных, ввиду Рождественского поста, поминок престарелый тысяцкий Протасий Вельяминов огласил завещательную волю покойного, высказанную изустно за день до внезапной кончины: собственноручно написанные две иконы Божией Матери — Успенскому собору, панагия с лалом и ониксом, саккос из лазоревого атласа, епитрахиль из гвоздичной камки, обнизанная мелким жемчугом, архиерейский жезл с двурогой рукоятью — всё это в ризницу митрополичью. Нательный крест — особое благословение князю Ивану Даниловичу и роду его, дабы благословлять сим крестом старших сыновей. Это были все ценности, коими владел митрополит, не считая ещё богослужебной шапки. Личные вещи, как-то: утиральники, чаши, будние ряски — святитель когда-то уже успел раздарить по бедному священству, по монахам, кое-что и нищим московским перепало.

Иван Данилович принял крест из рук Вельяминова, поник головою: на кого теперь обопрусь в исканиях престола великокняжеского?

— Будто вдругорядь я осиротел, боярин.

Морщинистый, обрюзгший Протасий пожевал губами:

— Тайность должен тебе сказать, князь. Святый владыка тебя сыном возлюбленным называл и милость призывал семени твоему до века. Рек, что память твоя прославится и воздаст тебе Господь сторицею ещё в мире сем.

— Кабы так-то, — покачал головой Иван Данилович, — кабы так... Спаси Бог за утешение, Протасий.

Вельяминов поморгал красными старческими веками, добавил нерешительно:

— Ещё рек, чтоб родам нашим, твоему и моему, в дружбе жить вечной и помощи.

— Хорошо, кабы так-то, — согласился Иван Данилович, — чтобы тысяцкие Вельяминовы верно несли князьям московским службу свою.

Посмотрели друг на друга в упор, глаза в глаза. Слабая улыбка шевельнула бледные губы Протасия.

В самом деле, невдолге было им назначено судьбою породниться и произвести в родстве потомков своих человека, который составит величайшую славу земли Русской [24] ...произвести в родстве потомков своих человека, который составит величайшую славу земли Русской... — Имеется в виду Дмитрий Донской, сын Ивана Ивановича Красного и Александры Вельяминовой. Далее имеется в виду тот факт, что Дмитрий Донской в 1378 году казнил за измену и сношения с Ордой Ивана Вельяминова — это была первая публичная казнь на Москве. . Но будет и нелюбие промеж этих родов, и козня, и измена, и даже первая на Руси принародная казнь будет назначена внуком Ивана Даниловича правнуку Протасия Вельяминова.

Но пока ничего такое было им неведомо, и стояли они в полутёмной трапезной опустевшего дома митрополита при догорающих свечах усталые и заплаканные, усиливая в сердцах своих надежду на лучшие времена.

— Ну и ещё одна новость, князь.

— Молви скорей.

— Видал ноне тверичей-то? Ухом не поведут, рыло не поворотят. В гордости, значит, состоят. Думаешь почему?

— Знамо. За митрополита на меня обижаются, сами-то не сумели его к себе залучить.

— Не токмо... В отсутствие твоё весть пришла. Недосуг было сказать за похоронами.

— Ну? — Голос Ивана Даниловича был хрипловатый с мороза и надорван.

— Сентября девятнадцатого дни Дмитрий Михайлович Грозные Очи казнён в Орде.

— Господи! — не скрывая радости, перекрестился князь. — Есть же на земле справедливость! Ту же чашу испил, что брату моему уготовал, убивец.

— Да, потомили его девять месяцев. Он уж и прощался со всеми, и опять надежду возверзал. Жить-то хотелось. Двадцать семь ему было. Нраву пылкого. И то... ведь за отца, братом твоим убитого, мстил.

— Замолчь! Не смей клубок этот опять разматывать! Он за отца мстил! Ну а я за брата ему отомстил бы. Не допустил Господь до этого греха. Через хана Узбека кару получил по справедливости. Юрий Данилович покойный руки ни на кого не поднимал. Михаила Тверского не он погубил, а те же татаре [25] Михаила Тверского не он погубил, а те же татаре. — Михаил Ярославич (1272 — 1318) — князь тверской, великий князь владимирский, сын князя Ярослава Ярославича. Стремился к объединению русских земель, значительно усилил Тверское княжество, после смерти князей Даниила Московского, а затем Андрея Городецкого имел все права на великокняжеский стол, в отличие от Юрия и Ивана, потомков Даниила, которые могли опираться только на право силы. После длительной борьбы и интриг Михаил Ярославич принял мученическую смерть в Орде, впоследствии был канонизирован и причислен к лику святых как великомученик — 5 декабря считается днём повиновения святого благоверного мученика князя Михаила Ярославича Тверского. Старший сын его, Дмитрий Грозные Очи, сумел, по некоторым свидетельствам, оправдать отца перед ханом и доказать его правоту, но за самоуправное убийство Юрия Даниловича также был казнён Узбеком. Ещё один сын Михаила, Александр (1301 — 1339), получивший после смерти брата ярлык на великое княжение, снова попытался спорить с Москвою, но впоследствии тоже был вместе с сыном убит в Орде. . И ты знаешь почему. Дань собирал, а от хана утаивал.

— Клеветы сие, — прошептал Протасий.

— Нет, не клеветы! Суд был в Орде, и доказано! Или запамятовал? Не смог Михаил перед ханом оправдаться.

— Он судом небесным уже оправдан, — возразил боярин. — Слыхал, видения в Твери были сразу после его смерти?

— Какие ещё видения? — с досадой вскинулся Иван Данилович. Сам он видениев боялся, потому как были они всегда не к добру, ничего хорошего не возвещали. — Всполошен был народ тогда, вот и чудилось!

— Семь лет прошло, однако, — напомнил Протасий. Плеснул в ковш медку стоялого, заел капусткой с клюквою. — Однако всадники светозарные все летают в небесах тверских, и толпы со свечами и кадилами в небе показываются доселе, и облако ярче свету солнечного над собором встаёт по-прежнему. Мученик был Михаил и смиренник. Никуды от этого не денешься.

— А я спорю, что ли? Знамо, мученик. И Агафья - Кончака его милостью мученица. Бабу извели, а-а? Стыд!

— Сама она померла, золовка твоя. Со страху. Татарка она и есть татарка. Без мужа в плену с тоски померла. Хлипкие они спроть наших бабов.

— Хли-ипкие! — передразнил князь. — Оне жилистые! Что хошь снесут! А Юрий мой при чём? Что в глаза-то не глядишь? Наинак думаешь? Тверичан слушаешь, слуга верный? — Иван Данилович налил чару, спешно выпил, перевёл дух. — Пошто Кончаку уморили? Тут клубок, Протасий, слишком тугой. Весь в узлах — обидах и счетах давних. Тебе-то что! Это ведь не твоего брата касается, а моего! Вот пускай бы Дмитрий Михайлович и мстил татарам за отца! Хану Узбеку пускай бы мстил! Пришёл бы да и убил его, да сыновей его мечом бы посёк! А оне только бабу, сестру его, в полон умыкнули да и извели зелием. Сполины! — Голос Ивана Даниловича эхом отдавался в трапезной, рокотал в тёмных дальних углах.