Фаина Гримберг - Хей, Осман!

- Мальхун, не бойся, - говорил он ей. - Я увёз тебя для того, чтобы ты сделалась моей супругой по закону правоверных! Ты доверилась мне из любви. Я никогда не обману тебя. Не бойся!..

Девушка молчала, её била дрожь, но она не осмеливалась прижаться к груди любимого. Осман сдёрнул с себя плащ и накинул на девушку...

- Закутайся, Мальхун! Я не хочу, чтобы ты мёрзла!..

Конь мчался во весь опор, двойная ноша не была ему тяжела. Мальхун по-прежнему не произносила ни слова. Ветер летел навстречу коню, всаднику и девушке. Ветер был холодным и обжигал нежные щёки Мальхун. Ей всё ещё было страшно, но она верила своему похитителю. Невольно она уже куталась в его плащ и плащ этот был тёплым, очень тёплым, верблюжья шерсть согревала жарко...

Осман так и думал, что отец Эртугрул примет его женитьбу.

- Теперь для тебя жизнь полетит стрелой, — сказал Эртугрул с улыбкой спокойной. - Ты надумал, что будешь делать дальше? Совет мой нужен тебе?..

Осман посмотрел на отца и понял, какого ответа ждёт Эртугрул. Да Осман и сам хотел ответить как раз так!

- Я всё обдумал, - отвечал он. И замолчал. Он вовсе не хотел грубо отвечать, что ему сейчас не нужны советы отца!

Этругрул также помолчал, не сразу ответил сыну. Затем проговорил:

- Что ж, Аллах верее! - Дай Бог!..

Начали готовиться к свадьбе. Меж тем Осман послал гонца в Эски Шехир. Гонец должен был передать приглашение на большую охоту с птицами ловчими. Охота должна была идти в лугах, далеко от становища.

- Три дня будем справлять свадьбу, - говорил Осман Эртугрулу. - А потом я отправлюсь на охоту...

- Всё ли ты предусмотрел? - спросил Эртугрул задумчиво. Но видно было, что он не намеревается оспаривать замыслы и решения сына.

- Я предусмотрел даже то, что ведь всё может обернуться совсем не так, как я предусмотрел! Пусть Сару Яты и Гюндюз собирают под присмотром твоим верным отряды!..

Эртугрул усмехнулся радостно...

Мальхун накинула плащ Османа на голову и прикрыла лицо. Осман приметил в её руках бохчу - узелок.

- Что это у тебя?

- Ты и не приметил! А это я привязала к поясу. Ты скоро узнаешь, что здесь!..

Женщины повели Мальхун в особливую юрту. Туда пошла и взволнованная мать Османа. В другую юрту повели жениха. Уже у входа вдруг приблизилась к нему поспешно его мать, выбежавшая из юрты невесты.

Осман приостановился.

- Спасибо тебе, мой сын за то, что ты привёл к нам эту красавицу, прекрасную, словно замбак - лилейный цветок! Она будет мне дочерью! - Тут голос немолодой женщины дрогнул.

Осман поцеловал матери руку. Он очень был рад тому, что Мальхун уже успела поладить с его матерью. Быть может, отныне его не будет мучить, точить чувство неловкости; не будет ему казаться, будто он чуждается матери. Теперь его молодая жена будет ей дочерью доброй и почтительной!..

- Лучший месяц для брака - шавваль, а хуже нет для вступления в брак, чем месяц мухаррем! - сказал имам. - Сейчас мы отдалены от несчастливого месяца мухаррема. Пусть будет брачная жизнь благородного Османа, сына Эртугрула, счастливой!..

Меж тем, в юрте жениха приготовили всё для большого омовения, согрели воду в большом котле. Готовили и костюм жениха. Тут явилась из юрты невесты старуха, тёща одного из сыновей Тундара, и передала для жениха подарок невесты. Это был кожаный пояс, посредине которого укреплена была серебряная пряжка, украшенная драгоценным красным, словно кровь, камнем, название его - канташ! Теперь Осман хорошо понимал, что такое увязала в бохчу Мальхун...

В становище воцарилась кутерьма весёлая. Столько надобно было успеть сделать в самый короткий срок! Резали баранов, готовили угощение. Костры запылали. На лугу устраивали всё для пира и плясок. Работали острые ножи в быстрых руках. Женщины разливали в кувшины квашеное кобылье молоко, несли чаши, деревянные, медные, серебряные, расставляли блюда. Поспешно пекли лепёшки... Невеста ведь была тайком увезена из дома отца и потому следовало как возможно скорее заключить брак, следуя канонам правой веры, и отпраздновать свадьбу!..

Множество самых ловких рук становища быстро-быстро ставили юрту, нарядную, где молодые должны были провести первые дни после свадьбы...

Наконец показалась процессия из юрты жениха. Юноши плотно окружили Османа. На нём был короткий щегольской кафтан, отороченный лисьим ярким мехом. И кафтан, и штаны были красного цвета, и сапоги украшались нашивками из красного шелка. На голове жениха повязана была шёлковая алая чалма; к лицу прижимал он крепко шёлковый красный платок, прикрывая нижнюю часть. Это делалось для того, чтобы никто не мог навести на жениха порчу, ни нарочно, ни случайно, и злые духи не могли бы повредить жениху!.. Подвели коня, украшенного красными платками и серебряными украшениями. Осман воссел торжественно. Затрубили в трубы, зазвенели многие струны, дробно застучали в бубны искусные пальцы... Музыка гремела громкая-прегромкая, призывая к веселью шумному. Смех и шутки сопровождали процессию жениха. Зажглись факелы. Яркий мятущийся свет озарял всё кругом, ещё усиливая и сотворяя общее настроение торжественного радостного празднования!..

Остановившись перед юртой невесты, жених стоял, опустив низко голову. В косы его, длинные чёрные, вплетены были красные ленты...

- Хей! Хей! - закричали юноши из процессии жениха. - Эгей! Хей, девицы! Мы пришли! Прилетели соколы за вашей куропаткой!

Девицы вышли из юрты. Они уже успели нарядиться в красивые одежды.

- Мы не отдадим вам, не отдадим нашу куропатку! - закричали они звонко и нестройно.

- А если мы дадим за неё выкуп? - спросил задорно Гюндюз, младший брат жениха.

- Что, девушки, - обратилась к подругам самая бойкая, - не отдать ли им нашу куропатку, не получить ли взамен выкуп?!

- Большой выкуп!

- Великий выкуп!.. - загалдели весело девицы.

- Дадим им большой великий выкуп? - зычно крикнул юношам Гюндюз.

- Дадим!

- Нет, не дадим!.. - нестройно отозвались из процессии жениха.

- А какой же выкуп вы хотите? - спросил Гюндюз.

- Орехи!

- Конийские серьги, сходные с косточками сливовыми, серебряные!

- Браслеты!..

Гюндюз сделал знак взмахом руки. Принесли мешок, заранее приготовленный. Высыпали на землю перед дружиной девичьей орехи и украшения, приговаривая:

- Пусть жизнь молодых будет сладкой и красивой!

Девицы кинулись подбирать и кричали наперебой:

- Пусть жизнь молодых сверкает, как серебро!..

А в юрте невесты тем временем мать жениха говорила по обычаю:

- Не бойся меня, моя невестка! Я пришла посмотреть, хорошо ли ты снаряжена! Не бойся, не прячься! Это не гром гремит, не молния сверкает с неба; это я, твоя свекровь, иду смотреть на тебя!..

Девушки, окружившие Мальхун, расступились. Мальхун сидела высоко, на трёх кожаных подушках, положенных одна на другую.