Михаил Казовский - Топот бронзового коня

Повели его ко дворцу эпарха, где располагалась тюрьма с пыточными камерами.

Проводил допрос непосредственно эпарх Трифон - человек, похожий на суслика: небольшого роста, с выпученными карими глазами и большими верхними резцами. И сидел он, как суслик, упокоив руки на брюшке. Ласково почмокав, сказал:

- Мням! Не тревожьтесь, милейший, мы не причиним вам вреда. Мням! И доставили сюда с исключительной целью - завязать сотрудничество.

Сына Антонины даже передёрнуло:

- Странная манера добиваться расположения.

- Мням! Мы не добиваемся, мы приказываем. Если вы откажетесь, будете обвинены в государственной измене и на долгие годы угодите в тюрьму. Мням!

- Ничего себе!

- Мы серьёзные люди, кир Фотий, ибо суть орудие государственной власти. Поступаем по величайшему повелению.

У задержанного вспотели ладони. Помолчав, он спросил:

- Что же вы хотите конкретно?

- Мням! Чтобы вы раз в месяц составляли отчёт о работе с мальчиком. Разговорах в его окружении. Встречах с представителями правящего дома…

Молодой человек усмехнулся:

- В том числе и с моей женой? Ведь она в услужении у её величества!

Трифон не смутился и продолжил в таком же духе:

- Мням! Если ваша супруга станет проводницей воли своей патронессы - да. Относительно мальчика и вообще…

Пасынку Велисария стало ясно: император отчего-то не доверяет императрице, опасается её козней и стремится, как на волчьей охоте, обложить флажками со всех сторон. Что, семейный раздор? Или в царских семьях так принято? Каждый борется за власть, не жалея средств?

Впрочем, дело сейчас не в них. Надо выбирать, на кого он будет работать - на него или на неё? На того, кто сильнее. Значит, на него. Но узнай она, тоже может здорово напакостить. Если не сказать хуже. Говорят, что в подвалах у государыни - настоящие казематы, где сидят не угодные ей людишки… А ещё ссылает, постригает насильно в монахи… Нет, и с василисой ссориться не стоит! Как же поступить? Видимо, один выход: согласиться на двойную игру. И лавировать между двух огней. А иначе не выжить.

Он кивнул:

- Хорошо, согласен.

У эпарха растянулись губы в улыбке:

- Мням! Я не сомневался в вашей лояльности. Думаю, что его величество не оставят без внимания эту преданность. И вознаградят должным образом. Мням! А теперь садитесь и пишите первый отчёт.

О своём первом месяце работы в доме Анастасия. Обстановка, настроения, разговоры. И направленность воспитания. Нас интересуют детали, мням!

Составление грамоты заняло несколько часов. Выйдя на свежий воздух, муж Евфимии глубоко вздохнул, а потом долго шёл по Месе, даже не замечая толпы, окружавшей его. Мысленно прикидывал: нравственно ли он поступил? Может, смалодушничал?

Почему - смалодушничал? Ведь идя к отцу на военную службу, приносил присягу на верность императору. Значит, и теперь действовал морально.

Но императрица доверяла ему, посвятила в тайну… Кстати, почему - тайну? Почему она скрывает от мужа своего внука? Потому что Иоанн - сын внебрачный, стало быть, и внук. Есть желание выглядеть в глазах василевса незапятнанной, но и хочется помочь собственной кровиночке…

Получается, Фотий - предатель? Или нет? Да, по крайней мере, отчасти. Значит, пусть Евфимия сообщит василисе о его вынужденном согласии составлять отчёты. И тем самым будет выглядеть в глазах государыни хоть немного лучше. Ну, во всяком случае, не лазутчиком в тылу у противника…

Он ещё не знал, как жестоко поплатится за свои действия. Царская чета, словно на квадриге, пронесётся по его жизни и судьбе, всё подмяв и переломав. Если служишь деспотам, невозможно остаться чистым. Ты - орудие в их руках. И всегда они будут с козырями, а тебе придётся платить за их грязную игру.

А в Италии ни одна из воюющих сторон не могла победить другую. Византийцы теснили готов по всем направлениям, но противник сопротивлялся, отступал, снова нападал и захватывал отнятые у него провинции. Эта борьба продолжалась целый год - с марта 538 года по апрель 539-го.

Ситуация для ромеев осложнялась ещё и тем, что внутри руководства армией начались раздоры. Император прислал Велисарию подмогу - войско во главе с евнухом Нарсесом, но не указал, кто из них кому подчиняется. И Нарсес, рассматривая себя если не главнокомандующим, то, по крайней мере, равной Лису фигурой, зачастую отказывался действовать по общему плану, возражал и ссорился. Так, заняв Лигурию, оба не могли договориться о дальнейших ударах: Велисарий считал, что сначала надо завоёвывать центр полуострова, выгнать готов из крупных городов, а потом уже штурмовать их оплот - Равенну. А Нарсес настаивал на осаде Равенны в первую очередь - мол, тогда остальные города подчинятся сами собой.

Вместе окружили город Урбин, но Нарсес, разругавшись с Лисом, снял свои полки и ушёл в Этрурию, и пришлось захватывать крепость собственными силами, а потом, тоже без содействия евнуха, и Милан. Тут на выручку готам прибыли бургундцы, посланные дружественным Витигису королём франков, и отбили город. Велисарий не смог один удержаться. Покидая Милан, византийцы перебили всех лиц мужского пола, в том числе и грудных, женщин оставили бургундцам и разрушили половину зданий - все, что успели развалить.

Лишь весной 539 года император понял свою ошибку и велел Нарсесу возвращаться в Константинополь, а сенаторам Домнику и Максимину приказал поехать в Равенну и вести переговоры о мире. Но условия для Витигиса выдвигались жёсткие: должен был отдать в качестве трофеев половину своих сокровищ и затем считался бы королём только в Северной Италии (территории, что южнее По, отходили бы к Византии).

Разумеется, Витигис согласиться на такое не мог. А тем более, что дипломатически он выигрывал: готские послы прибыли, во-первых, в Персию и договорились с шахиншахом Хосровом о начале войны против императора, чтобы оттянуть византийские войска с западного фронта; во-вторых, в Галлии подвигли короля Теодеберта наступать на Велисария сообща с готами.

Страшная стопятидесятитысячная армия франков двинулась от Женевского озера на юг, перешла через Альпы и приблизилась непосредственно к Милану. Но в разгаре было лето 539 года - знойное, засушливое. Франки ели мясо волов, запивая водой из По, и почти поголовно заболели дизентерией. Вскоре у Теодеберта оставалось в строю не более пятидесяти тысяч. Дрогнув, он вернулся в Галлию.

Началось ромейское наступление на Равенну. Командир Магн охранял берег По, чтоб не пропускать по реке суда, доставлявшие в город продовольствие. Из Далмации прибыл на кораблях Виталий и отрезал готов от моря. А лазутчики Лиса подожгли в неприятельской столице хлебный склад.