Александр Антонов - Монарх от Бога

- Благополучия тебе, Божественный, в делах и помыслах. Аминь.

Багрянородный стоял у борта дромона. Он повернулся к чернеющей на горизонте узкой полоске земли и сказал:

- Вот там, за Херсонесом, лежит страна русов. Ты из неё и расскажи мне о ней, что знаешь.

- Божественный, я не был на Руси более десяти лет, боюсь пустить ложь. Сам я из Изборской земли, что лежит далеко на севере, близ Великого Новгорода.

- Смотри-ка, «Великий Новгород»! В чём его величие?

- Для русов, Божественный, Великий Новгород как прародительская земля. Оттуда пошла Русь. И живут там мужественные люди. Среди тех, кто тебе служит, много новгородцев. Стоит град на реке Волхов. С того места можно плыть в Балтийское море, дальше по северным и южным морям добраться до Средиземного моря, там приплыть к Константинополю и вот сюда, к Херсонесу, и потому в нашей земле много славных мореходов. Новгородцы очень свободолюбивый народ и сами выбирают себе князя, правят землёй вместе с ним. У них есть законодательное собрание, которое на Руси называется вече. Если князь неугоден новгородцам, вече отлучит его от власти и выберет другого.

- А почему ваш Великий Новгород не стольный град Руси?

- Сегодня так нужно, чтобы стольный град был на юге державы. Нам постоянно приходится бороться с печенегами и хазарами, теснить их от нашей земли. Из Киева это удобнее делать, чем из Великого Новгорода.

Неожиданно беседа Багрянородного и Григория была прервана. Подошёл Гонгила и потревожил императора:

- Божественный, к нам приближается не меньше сотни судёнышек. Что будем делать?

- Ждать с ними встречи, - улыбнулся Константин.

Он направился к носу корабля. Гонгила и Григорий пошли следом и увидели, что множество мелких судов окружают их суда. Григорий долго вглядывался в приближающиеся «кораблики» и догадался, что это ладьи и пришли на них в море, может быть, новгородцы, псковитяне, изборяне. Помнил Григорий, что и в пору его детства сотни ладей уходили по весне из Новгородской земли на охоту за купеческими судами, которые плыли в Трапезунд или из него.

- А вот и они, вольнолюбивые новгородцы, - сказал Григорий Багрянородному. - И вышли они на охоту.

- На какую охоту?

- Да похоже, что на разбойный промысел.

- И могут напасть на нас?

- Не осмелятся: они же видят нашу силу. - В то же время Григорий подумал, что надо бы предупредить русов, напомнить им об Олеговом договоре. Он сказал: - Божественный, вели Гонгиле подогнать памфилу. Мы с Никанором поговорим с русами.

Багрянородный распорядился, чтобы Гонгила исполнил все, о чём просил Григорий. Вскоре с дромона последовал сигнал на одну из памфил, и она подплыла к дромону. Григорий же позвал Никанора:

- Идём, брат мой, на переговоры с русами.

- Меня это тоже беспокоит, - ответил Никанор.

Они перешли на памфилу. Дромоны застыли на месте. Лёгкая памфила полетела навстречу впереди идущей ладье. Григорий уже заметил, что на ладье не меньше сорока воинов и многие из них подняли луки, положили на тетивы стрелы. Григорий замахал руками, то складывая их крестом, то разводя в стороны. Воины на ладье опустили луки. Суда приблизились друг к другу.

- Говори, Никанор, - сказал Григорий.

- Понял, - отозвался Никанор и крикнул: - Мы русы и служим царю Византии по Олеговой клятве! Что вы от царя хотите?

На носу ладьи стоял богатырски сложенный воевода Посвист. Он ходил с Олегом на Царьград и был в ту пору тысяцким. Он помнил Олегов договор с греками: «Первым словом да умиримся с вами, Греки, да любим друг друга от всей души. И никому не дадим из сущих под рукою Светлых Князей обижать вас; но потщимся, сколь можем, всегда и непременно соблюдать сию дружбу». Прочитав это в душе, как молитву-заклинание, Посвист ответил:

- Хочу видеть царя и сказать ему слово.

- Ишь ты, сразу быка за рога!

- Ты черниговский?

- Так и есть, черниговский, - подтвердил Никанор.

- Видно сокола по полёту, - засмеялся Посвист. - Ладно, делу - время, потехе - час. Плывём, не мешкая, к царю, не то передумаю.

- Меч оставь, лодку спускай, плыви. Да один чтобы, - командовал воеводой тысяцкий.

У Посвиста было, очевидно, нечто важное сказать Багрянородному, и он всё сделал так, как велел Никанор. С ладьи спустили на воду лёгкую лодку-долблёнку. Посвист снял меч с пояса, уселся в долблёнку и ловко подплыл к памфиле. Он бросил конец верёвки Никанору, и тот подтянул лодку. Посвист легко перебрался на памфилу. Гребцы положили весла на воду, и памфила поплыла к «Никее». Император Византии и воевода Руси встретились. Разговор их шёл на верхней палубе судна, наедине.

- Что ты хочешь сказать императору? - спросил Багрянородный.

- Россы помнят Олегов договор с Царьградом и свято чтут его. Ходили наши купцы недавно в Болгарию. И видоки с ними были. Они стали очевидцами того, как восточные бояре собирают рать. Разлад у них с царём Симеоном, и хотят они поссорить его с Византией и Русью.

- А что же царь?

- Так всё делалось тайно. Он и не знал. Ранами мается, в постели лежит. Откуда ему что знать?

- И что же намерены сотворить бояре?

- Домнев у них за вождя, и настроен он перехватить твои суда и тебя, басилевс, взять в полон. Того мы не можем допустить и вышли тебе навстречу.

- Низкий поклон тебе, росс. И что же нам теперь делать?

- Так мы тебя до Царьграда проводим. А коли осмелятся болгарские разбойники лезть на рожон, мы им по шее надаём. Вот и все.

- Рад твоей помощи, да вот в Херсонесе хотел побывать.

- А это одно другому не помеха. Плывём в твой Корсунь, а потом и в Царьград двинемся.

- Спасибо, росс. Тогда в путь отправляйся.

На рассвете следующего дня суда Багрянородного подошли к мысу Херсонес. Потянулись в бухту. И в это время с северо-запада вошли в широкую горловину бухты два незнакомых судна. Всезнающий Гонгила сказал Багрянородному:

- Это римляне. Папские галеры.

- Зачем они пришли в Херсонес? - спросил Константин.

- Скоро узнаем, Божественный. А то, что я знаю, похоже на выдумку или на миф.

- Ну расскажи о той выдумке.

- Не хотелось бы, - ответил Гонгила.

- Верный друг, даже в выдумке есть доля правды.

- Я всё от купцов слышал, а каждый из них по-своему рассказывает. Да время у нас есть. Так слушай, Божественный. Говорят, что первый папа римский Климент, живший восемьсот лет назад, поехал в Тавриду Христа проповедовать и тавров в свою веру обращать. Они же просили его сотворить чудо. Больше года дождей над Тавридой не было, всё гибло. Тавры умоляли Климента призвать дождь, иссыхающих детей у его ног клали. Он пообещал дождей, но обещания не исполнил. И говорят, что вот здесь, у мыса Херсонес, тавры утопили его судно и всех, кто был на нём.

Гонгила замолчал.

- И что же, теперь папские легаты ищут его останки в море? - спросил Багрянородный. - Или не так?