Слав Караславов - Восставшие из пепла

Калоян и Слав в сопровождении десятка дружинников вырвались вперед, намереваясь переночевать в Трявне [127] Трявна — средневековое болгарское укрепление, ныне — город в Габровском округе НРБ. и подождать там слуг, сокольничих и псарей. Могучий горный хребет, буйство густых трав, полыхающих то синим, то нежно-розовым, то голубовато-белым огнем, одурманили царя. Ему захотелось лечь в траву, вдохнуть целебный воздух, ощутить в сердце приятную леность, насладиться синевой неба и полетом белых перистых облаков. Он редко испытывал такое состояние души. Его крупное сильное тело было создано не для бездействия, а недюжинный ум — не для сентиментальных размышлений. Он приказал воинам спешиться, а сам со Славом отправился к невысокому холмику, украшенному пестрым разнотравьем. Вытянувшись на земле и заложив руки за голову, Калоян попытался унестись в далекое детство, но мысли его возвращались туда, к каменному кольцу Царевца.

Царь приподнялся на локте, глянул на воинов, что были внизу, на пасущихся коней и спросил:

— Ты можешь что-нибудь сказать мне о Бориле?

— Что сказать тебе, царь? Борил собирает вокруг себя людей… Я не знаю зачем, но собирает. Мне подозрительна его дружба с Цузменом.

— Мне тоже, Слав.

— Знаю, иначе ты не спрашивал бы меня… Он пытался сблизиться и со Станом Главакой.

— И что тот?

— Он сказал ему, что если какой-либо болярин ищет дружбы с его людьми, то они должны знать зачем.

— Значит, ты думаешь, что Борил заговорщик?

— Я ничего пока не могу сказать, царь.

Они помолчали.

— Что ты мне посоветуешь, Слав?

— Я предложил бы разлучить Борила и Цузмена. Отправь Цузмена в Просек, недавно взятый василевсом хитростью. Отдай ему тамошние земли, пусть он и завоюет их, а потом управляет ими. Просек нам еще пригодится…

— Ты так рассудил, Слав?

— Да, царь…

— Послушаюсь твоего совета. Послушаюсь во имя своих погибших братьев. Он поедет в Просек и пусть благодарит меня за эту милость. Иначе… Не знаю, что я с ними сделаю, если наши подозрения оправдаются.

Царь поднялся и пошел к своему коню…

…Легкий утренний туман дрожал над заливом, и в дымке его городские стены казались таинственными, сказочными. Над их зубцами сказочными золотыми цветами сверкали купола церквей.

Если бог поможет рыцарям войти в этот город, защищенный такими мощными стенами, — думал граф Балдуин, — значит, их ведет сам господь, чтобы установить там порядок и честь, о которых ромеи давно забыли. Если под стенами Константинополя рыцари потерпят поражение, значит, их вел сам сатана в образе венецианского дожа Энрико Дандоло.

Сначала Балдуин предложил снарядить к берегу легкие корабли и лодки, взять с собой сына Исаака и показать его людям, что толпились на городских стенах: вот, мол, ваш настоящий василевс. Возможно, тогда ворота города нам откроют и без кровопролития. Рыцарский совет одобрил замысел Балдуина. Вскоре медные и золотые фанфары прозвучали над заливом, разжигая любопытство ромеев. Стены Царьграда кишмя кишели народом и, кажется, готовы были рухнуть под тяжестью человеческих тел. Алексей-младший стоял на первой галере, с которой убрали навес, чтобы его все могли увидеть. Глашатаи не переставали драть горло, возвещая прибытие истинного василевса ромейской империи, призывая народ по закону и праву признать его своим достойным императором. Но в ответ на это раздавались злобные выкрики: «Изменник православной церкви!» На мыс, где пыталась пришвартоваться галера, полетели стрелы, и одна из них уже задрожала у ног Алексея-младшего. Глашатаи вынуждены были умолкнуть, а Алексей Ангел-младший, вскипев от злобы, погрозил кулаком своим неблагодарным землякам. Его бессильный жест лишь рассмешил людей. Крики и улюлюканье новой могучей волной окатили рыцарскую флотилию. Армада повернула назад, к острову.

Враждебный прием царьградцев охладил пыл рыцарей. Они надеялись, что Алексей отворит им ворота прекрасного города, но этого не случилось.

Флотилию под стены города водил Конон де Бетюн [128] Конон де Бетюн — французский рыцарь и трубадур, участник Третьего и Четвертого крестовых походов, автор многочисленных стихов, воспевающих рыцарскую доблесть. После смерти императора Роберта Фландрского был избран временным правителем — регентом Константинополя и фактически управлял империей с 1216 по 1221 г. , сам же Балдуин не пожелал стать во главе ее, ему неприятно было тащиться позади этого стихотворца. Узнав на рыцарском совете о результатах похода, Балдуин заявил: теперь мы должны надеяться только на себя и на силу нашего оружия. Совет решил перестроить боевые отряды. Оказалось, что у графа Балдуина больше всего людей и поэтому на него следует возлагать и главные надежды. И его слово вдруг стало весомым. Балдуину доверили вывести первые отряды на штурм Константинополя…

Поспешно отслужили молебен во славу рыцарского оружия. Город на противоположном берегу залива с его мощными каменными стенами вынуждал думать не только о победе и жизни, но и о поражении и смерти. Рыцари составляли завещания.

Написал завещание и Балдуин. Половину своих земель он завещал жене, половину — брату Анри, но если у него родится наследник — тогда его земли должны стать неделимыми владениями сына.

До восхода солнца корабли крестоносцев, галеры и парусники, с привязанными к ним лодками, снялись с якорей и пошли на город.

Балдуин так и не понял, кто первым ступил на берег. Запомнил лишь, что ромейские войска в ожидании штурма стояли на суше, направив на врага копья. Они верили, что одним этим устрашат рыцарей, не позаботились даже выставить стрелков и очень удивились, увидев, как крестоносцы вдруг спрыгивают за борт и их арбалетчики, стоя по пояс в воде, ловко берут на прицел ромеев.

Балдуин первым выстроил на суше свой отряд и двинул его на копьеносцев. Пораженный василевс, увидев приближающихся рыцарей, в панике приказал трубить отбой, а императорскому войску — отступать за стены города.

Алексей Ангел не ожидал столь дерзкого нападения рыцарей. Видя перед собой могучий строй копьеносцев, только сумасшедшие могли ринуться на берег, весьма неудобный для высадки с больших кораблей и галер — мелководье тут начиналось издалека. А пристань можно захватить, только разорвав заградительную цепь. Алексей Ангел был уверен, что более прочной цепи никто и никогда на свете еще не выковал. Она спускалась из сторожевой башни на мысу Галата [129] Мыс Галата — мыс у входа в Золотой Рог, на котором была сооружена башня, от нее к противоположному берегу была протянута массивная цепь, что перекрывала вход в залив вражеским кораблям. , а на берегу была вмурована тоже в сторожевую башню. Василевс приказал сосредоточить в огороженной цепью бухте весь ромейский флот. Правда, флот этот являл собой печальное зрелище: полусгнившие корабли, малоподвижные парусники, прохудившиеся суденышки. Но он все же мог сослужить свою последнюю службу. Если поднимется ветер, несколько кораблей, набитых греческим огнем [130] Греческий огонь — горючая самовоспламеняющаяся смесь не установленного до сих пор состава, которая использовалась византийцами в военных действиях. Ею наполнялись глиняные сосуды, забрасываемые в ряды противника метательными машинами, или специальные сифоны, из которых смесь выплескивалась на значительное расстояние. , можно поджечь и пустить на флотилию крестоносцев.