Слав Караславов - Восставшие из пепла

Гонцы и лазутчики Калояна внимательно следили за действиями Балдуина. Из Царьграда на помощь ему вывели свои войска маршал Романии Жоффруа и Манасье де Лилль [145] Манасье де Лилль — рыцарь из Шампани, в битве под Адрианополем вместе с маршалом Романии Жоффруа Виллардуэном и венецианским дожем Дандоло командовал арьергардом армии. . Они заняли крепости Аркадиополь [146] Аркадиополь — важная византийская крепость, защищавшая путь от Адрианополя к столице. Ныне — г. Люлебургаз в Турции. и Цурул и подошли к крепости Булгарофигон [147] Булгарофигон — крепость между Адрианополем и Аркадиополем, недалеко от современного г. Бабаэски в Турции. , где намеревались соединиться с венецианцами, но мореплавателей там пока не было. Молчаливой угрозой веяло от пустынных холмов. Внезапные набеги врага держали рыцарей в постоянном напряжении. Только за крепкими стенами крепости Никицы они почувствовали себя более или менее в безопасности. Здесь они решили отсидеться и дождаться Балдуина, спешившего к занятому ромеями Адрианополю. Но туда же шли Калоян и новые отряды ромеев. Пешие и конные войска двигались под защитой темноты, невидимые и неслышимые, притаившись, дневали в лесах, и лишь следы на истоптанной земле говорили о продвижении многочисленного войска.

Прислушиваясь к разговорам своих союзников-ромеев, Калоян невольно думал о Феодоре. Где она? Что с ней? Он знал о бегстве Алексея Ангела из Мосинополя, о последнем свадебном торжестве Мурзуфла. Цузмен сообщил, что войско, возглавляемое каким-то знатным ромеем, однажды попыталось приблизиться к Просеку, но, обнаружив, что крепость по-прежнему занята, скрылось в неизвестном направлении. Калоян не сомневался, что это был сам Алексей Ангел, ищущий надежное укрытие и приют. Уж кому-кому, а ему известна неприступность этой крепости. Со знатным ромеем, говорил Цузмен, ехали две женщины, одна довольно пожилая, другая совсем молодая. Уж не Феодора ли, думал Калоян, и перед его взором вставали испуганные глаза девушки, почти ребенка, рано познавшего бессмысленность жизни. Болгарский царь не знал, что Феодоры, недавно плакавшей на его груди, уже не было в живых. Во время бегства из Мосинополя ее свалила болотная лихорадка, потрескавшиеся губы ее шептали чье-то имя… Чье? Няни и знахари так и не поняли. Девушку похоронили у дороги под тенистой смоковницей. Из-за спешки даже букетик цветов не положили на ее могилу — Балдуин шел по пятам. Калоян ничего об этом не знал, да и вспомнил о Феодоре случайно, вспомнил и забыл, ибо у него было много забот: предстояла жестокая битва с крестоносцами. Железо рыцарей должно согнуться под его десницей. От этого зависела дальнейшая судьба его царства, его народа. Да прославленные крестоносцы не так уж, видимо, и страшны.

Как-то к нему привели несколько знатных пленников, пойманных под Пловдивом. Испуганные рыцари упали на колени. Они просили о милости. Калоян думал: если он их сегодня простит, завтра они будут его врагами. И станут биться против него яростно, ибо сегодня он видит их унижение. Смерть им! Он приказал рыцарей повесить. А их оруженосцам и бедным погонщикам мулов велел убираться подобру-поздорову. Куда бы они ни пошли, — думал Калоян, — они разнесут молву о доброте болгарского государя к простым людям.

Калоян не спешил появляться у стен Адрианополя. Он лишь послал легкие куманские отряды следить за неприятелем, осаждавшим крепость, чтобы дать знать крестоносцам о своем присутствии, а защитникам Адрианополя придать уверенности. Куманы непрерывно тревожили рыцарей, не позволяли им запасаться продовольствием. Вскоре Калоян узнал и о прибытии Балдуина с войском, которое сразу же пошло на штурм города, но безрезультатно — стены его были прочны и неприступны. Даже подкопы не пугали ромеев, они знали, что Калоян со своим войском находится рядом. Со стен крепости на землекопов беспрерывно выливались кипяток и расплавленная смола, обрушивались тяжелые камни. Люди Калояна старательно изучали боевые приемы и тактику крестоносцев, знакомились с тяжелой броней, искали слабые места. Болгары убедились, что веревочные петли и длинные палки с железными крюками на конце приносят пользы больше, чем геройские поединки на мечах. Стоит стащить рыцаря с коня, как он в своей тяжелой броне делается беспомощным. Страх перед железными рыцарями исчез, обреталась уверенность в победе.

Калоян не разрешал своим воинам жечь костры и поднимать шум. Он запретил им даже пить вино. Позволил лишь перед самым боем, и то совсем немного, чтобы крепче стали руки да побыстрее разгорелась отвага…

Перед рыцарским войском на фоне синего неба черной громадой возвышалась Адрианопольская крепость. Снова штурмовать ее теми же силами бессмысленно. Нужно брать крепость в осаду.

Неожиданно на помощь прибыли венецианцы во главе со слепым дожем Дандоло. Это привело рыцарей в неописуемый восторг. Долго не смолкали приветственные крики, гром музыки, песни. С приходом венецианцев количество походных костров в лагере крестоносцев почти удвоилось. Но дикий свист куманских конников, топот копыт их лошадей то и дело заставлял рыцарей хвататься за оружие. Эти непрестанные набеги действовали на нервы, лишали сна, вызывали гнев. Балдуин боялся за себя и своих людей, как бы им не сорваться и не броситься в губительную погоню за назойливыми дикарями. Хотя недавние победы придали ему гордости и самоуверенности, внутренний голое подсказывал, что следует быть осторожным и благоразумным.

Красный шатер Балдуина стоял в тени старого вяза. Вяз цвел, и над ним беспрерывно и монотонно жужжали дикие пчелы. Каждый день пестрый дятел прилетал сюда, садился на ствол и барабанил, нарушая послеобеденную тишину. Император невольно задумывался о богатстве живого естества. Этот дятел, как и множество других птиц, вскармливал-вспаивал свое потомство, оно подрастало и давало новое потомство. Так мир полнится тварями нужными и ненужными…

Новый внезапный набег куманов спугнул дятла и прервал раздумья Балдуина…

На лагерь крестоносцев обрушилась туча остроконечных стрел. Не дожидаясь приказа, рыцари повскакивали на коней и бросились на врага. Все это весьма обеспокоило императора. Куманы были одеты легко, их низкорослые верткие лошади носились меж деревьев, как зайцы, стрелы со свистом врезались в тяжелых коней рыцарей, и кровь пропитывала шерстяные попоны, обессиливая иноходцев.

Ни с чем, по одному возвратились они в лагерь.

Император собрал рыцарей на совет. Он внушал им, что так воевать нельзя. Нужен порядок. Каждый — хозяин собственной жизни в мирное время, а сейчас — война, и жизнь каждого принадлежит императору. Совет принял решение: при очередном нападении куманов отряды Жоффруа и Манасье де Лилля остаются охранять лагерь со стороны города, а другие войска выходят и строятся фронтом к нападающим. Кто нарушит приказ, понесет жестокое наказание…