Слав Караславов - Восставшие из пепла

— Если ваша десница вместо мести принесет защиту нашему народу, мы вас признаем своим государем…

Генрих глухо спросил:

— Кто это «мы»?

— Мы — ромеи с этой стороны Пропонтиды…

— А чем вы докажете мне свою верность?

— Вот клятва наших знатных людей, они расписались на этом пергаменте! — И ромей подал ему пергамент.

Неизвестные Генриху люди из фракийских городов уверяли его в своей верности, если он признает их равными своим подданным и назначит предводителем ромеев знатного их мужа Врану. Этого Врану Генрих хорошо знал. Со дня взятия Константинополя он оставался верен Балдуину. Врана был женат на сестре французского короля. В свое время принцесса приехала сюда, чтобы стать женой константинопольского василевса, но тот предпочел другую и она вышла замуж за Врану — человека знатного, хотя и не из первых людей империи. Принцесса перебралась в Царьград сразу же после завоевания его крестоносцами. Она давно оставила отечество и язык родной забыла, так что с завоевателями разговаривала через толмача, но мужа своего заставила быть верным новым властелинам, несмотря на презрение к ней ромеев.

Генрих задумался: ему нужна помощь, и ромеи ее предлагают. Это неминуемо поссорит ромеев с болгарским царем. И все-таки, делая вид, что не может так легко простить союза ромеев с Калояном, Генрих сказал:

— Я не верю словам. Передайте этим, — и он кивнул на пергамент, — что они могут доказать свою дружбу только делами. Что же касается защиты, то мы даем наше рыцарское слово: ромеи ее получат, когда обратят свое оружие против тех, кто живет по ту сторону Хема…

А Калоян повернул свои войска к Серрам и Фессалоникам. Крепости продолжали падать под его ударами. Сначала, уничтожая рыцарские гарнизоны, он ромеев не трогал и самих крепостей не разрушал. Но потом вдруг подумал, что союз его с ромеями не вечен. Уже сейчас чувствовался холодок в отношениях между ними. Его победы не радовали ромеев, к тому же они вели тайные переговоры с Царьградом. Адрианополь первым изменил Калояну, затем и Димотика. И прежняя ненависть к врагам его народа вновь охватила царя. Его конница снова пришла в движение — быстрая, неудержимая. Стенобитные орудия разбивали стены крепостей, которые теперь обороняли вместе и рыцари, и ромеи, мечи не щадили недавних союзников. Набеги болгар были дерзкими и яростными. Жестокое сражение произошло у стен Серр. Рыцарей там было довольно много, но они не выдержали натиска болгар и стали отступать к городу. Их резервы не подоспели вовремя, и конница Калояна ворвалась в Серры на плечах врага. Но рыцарям удалось запереться в верхней крепости. Калоян пустил в ход стенобитные орудия. Пращники и арбалетчики окружили крепость. Теперь у воинов Калояна было оружие самых знатных рыцарей Европы. Бывшие конепасы, овчары и пахари носили щиты с огромными гербами, сияющие позолоченными и серебряными вензелями. Новые владельцы их и не подозревали, что они означают, но драться умели, как полагается. Это поняли рыцари, засевшие в Серрах, и попытались склонить Калояна к переговорам. За большой выкуп они просили у него разрешения уйти из крепости с лошадьми и оружием.

— Вы должны умереть или сдаться!

— Мы сдадимся, если нам даруют жизнь и сопроводят до мадьярской границы. Смилуйся, государь!..

— Да будет так! — сказал Калоян.

И стали выходить из верхней крепости некогда горделивые рыцари. Бряцало тяжелое оружие, поверженное к ногам Калояна, росла подле него груда рыцарских мечей, словно дровосек складывал нарубленные колья, на пронзительно ярком шелке и бархате сверкало награбленное золото и серебро.

Болгарский царь сдержал свое слово. Затем он приказал Цузмену испытать на прочность стены Фессалоник. Они оказались не столь уж крепкими. Цузмен чуть было не взял город, но поползли слухи, что приближается маркиз Бонифаций Монферратский; Цузмен решил не рисковать и отошел от города. Однако в сердце Калояна все сильнее стучало: Фессалоники… Мои Фессалоники!..

Звон наковален не давал спокойно спать жителям Тырново. Ремесленники работали днем и ночью. Приводили в порядок старые камнеметы, строили новые. Гнули крюки для подвижных лестниц, для войска ковали новые арбалеты. Механизмы для натягивания тетивы делали более надежными, на их зубцы ставили хорошо закаленный металл. У Калояна не было времени ни на сон, ни на отдых. Лишь Фессалоники жили в его сердце. Подумывал он и о Константинополе, но идти на его покорение пока не решался. Опасался, может быть, потому, что в свое время познал лицемерие и вероломство этого города. И не мечей он страшился, а ромейского духа — тлетворного, развращающего. Пример тому Борил… Трусливый и коварный, злобный и продажный… Что с ним делать? Отправить его куда-нибудь подальше, как советует Иван Звездица, или оставить в Тырново — пусть, как и прежде, волочится за юбками? Во всяком случае Калоян никогда не возьмет его с собой в поход. После битвы под Адрианополем, когда тот, перетрусив, оставил Слава одного сражаться с двумя рыцарями и их оборонительными клиньями, Калоян еще больше запрезирал его. Таких улиток в их роду еще не было. Севаст Сергей Стрез, Слав — тоже родственники, но они совсем другие люди, верные и надежные, настоящие воины. А этот вечно шушукается с самыми подозрительными людьми, вечно ухмыляется как юродивый, плетет какой-то заговор…

Калоян надеялся, что последние его победы положат конец всяческим тайным намерениям его боляр и их недовольству. Кто дал им земли? Кто их обогатил? Каждый день патриарх [151] Патриарх — глава болгарской церкви был провозглашен патриархом в 1204 г. и официально признан другими главами православных церквей в 1235 г. начинал утреннюю службу прославлением царской десницы и ума Калояна, хотя он не был честолюбцем, но, как любой мужчина, ценил боевые достоинства в других и хотел, чтобы и они воздавали ему должное… А когда Калояна охватывали сомнения в искренности приближенных, он через Слава проверял свои подозрения. Но сейчас не было рядом Слава, Калоян оставил его в бывших землях Иванко. И хорошо сделал. Недавно Слав порадовал его: гонец доставил голову маркиза Бонифация Монферратского. Поймал-таки его Слав где-то возле Фессалоник! Да, этот город должен стать морским глазом земель Калояна! Тогда ему легче будет поддерживать сношения с папой. Сильная держава должна иметь мощный флот. И он добьется этого своими силами, без помощи таких ненадежных людей, как никейский император Феодор Ласкарис. Ласкарис ведь предлагал ему союз, надеясь, конечно, с его помощью захватить Константинополь. А он, Калоян, что получил бы от этого? Ничего!

Калоян знал, что ему делать: без устали воевать за себя и за свой народ? Фессалоники должны пасть! После гибели маркиза Бонифация взятие города представлялось ему простым делом. А затем — Константинополь. И тогда, как бы его ни презирали ромеи, у них не будет другого василевса кроме него. Алексея Ангела уже нет среди них. Маркиз Бонифаций Монферратский захватил его в плен вместе с женой Евфросинией и заточил обоих в тюрьму. Все складывалось в пользу Калояна. Фессалоники должны быть его городом! А там и Царьград…