Анатолий Соловьев - Сокровища Аттилы

Вот отброшены мечи, воины, тяжело дыша, уселись на корточки. Лишь метался бахши, убыстряя движения, по смуглому лицу его струился пот, отрывистые заклинания срывались с посинелых губ.

Вдруг в шатер стали проникать таинственные отдаленные голоса, доносившиеся снаружи, подобно завываниям ветра, чьи–то крылья бились о стены жилища, когти царапали шелк, то ли птицы, то ли духи стремились проникнуть внутрь.

Шаман вскрикнул:

— О духи, вы явились на мой зов!

Язычок светильника изгибался от движений воздуха, казалось, кто–то невидимый летал по шатру. Бахши остановился, рухнул на кошму. Тотчас погас светильник.

Возле Аттилы сидели три его сына, и старший Элах негромко сказал:

— Отец, бахши куда–то исчез.

— Молчи! — оборвал его Аттила, не поворачивая головы.

Десятилетний Денгизих и восьмилетний Ирник, дружно посапывая, прижались друг к другу, младший вскрикнул:

— Какая–то птица летает возле нас.

— Тише, она не страшная! — успокоил его брат.

Диор слышал усиливающиеся завывания ветра и странные всхлипывающие звуки, словно в шатре неразборчиво бормотал и плакал ребенок. Все ждали. Снаружи раздались неуверенные шаги. Кто–то повозился, развязывая тесьмы дверного полога. В распахнувшийся проем проник свет луны. Все увидели, как в шатер вошел бахши.

Никто не выразил удивления. Для шамана исчезать из закрытого помещения — дело привычное. Один из воинов зажег светильник.

Устало подойдя к помосту Аттилы, бахши сказал:

— О джавшингир, явивший величие! Ищи четыре лапы у будущего! — и в изнеможении опустился на кошмы.

— Пусть воины выйдут! — приказал Аттила.

Воины поднялись и направились к двери, обходя неподвижно лежащего шамана.

Не стало слышно шума крыл, затихли, удаляясь, странные голоса. Опустив крупную седеющую голову, Аттила упорно размышлял. Старый бахши со стоном приподнялся, сел, открыл глаза, из закушенной губы его текла кровь. Аттила с плохо скрытой насмешкой крикнул:

— Ха! Ты стар, Игарьюк! Духи загадали нетрудную задачу про кошку! Знал ли ты об этом?

— Нет, — прошептал шаман. — Почему ты решил, что кошка?

— Ее как ни бросай — упадет на четыре лапы. Духи не сказали, что подразумевается под четырьмя лапами?

Игарьюк долго молчал, приходя в себя, наконец пробормотал, что передал то, что было ему открыто.

— Я сам поговорю с ними! — объявил Аттила.

— Это невозможно! — испугался Игарьюк.

— Ты хочешь сказать, что то, что умеешь ты, не сумею я?

— Ты велик разумом и волей, джавшингир, но для волхвования нужен особый дар.

— Верить ли мне тебе?

Бахши всмотрелся в желтые пронзительные глаза Аттилы, бестрепетно сказал:

— Ты прав, Игарьюк стар. И не ему обманывать сильных мира в угоду им. Скажи, джавшингир, ты можешь стать певцом?

— Да, я не смогу быть певцом.

— Почему же ты решил, что сможешь стать волхвом?

— Моей воле должно быть подвластно будущее! Я чувствую в себе могучую силу!

— Но твоя сила не имеет ничего общего с прорицанием, для него губительна жажда власти! Разве ты сосредотачивался на мысли о Великом духе, разве ты жил по многу дней без пищи, очищаясь от всего земного? Только нужда и страдания могут открыть волхву то, что скрыто от других. Великий дух не терпит притворства!

Насколько Аттила ничего не забывал, свидетельствовали его слова, обращенные к Диору:

— Теперь я убедился: ты был прав в Аквенкуме, сказав, что магом нужно родиться.

Аттила поднялся и, не обращая больше внимания на старого Игарьюка, направился к выходу.

К нему подбежали телохранители, один подвел жеребца, другой встал на четвереньки, третий, склонившись, уперся руками в колени. Аттила, не глядя, шагнул по спинам, как по ступенькам, поднялся в седло, сказал:

— Элах и Диор, поедете со мной!

Они ехали в окружении охраны, но телохранители, чтобы не подслушивать беседу, бесшумно двигались в сотне шагов, мелькая в лунном свете, подобно ночным демонам.

Огромное пространство внутри укрепления было заполнено повозками с кибитками. Лежали сонные стада. Справа под обрывом чернела река.

Впереди показался холм, возвышавшийся над равниной. Сильный жеребец привычно вознес Аттилу на вершину холма. Охрана окружила подошву его. Со стороны реки к холму подступал лес, отделенный от него глубоким заросшим оврагом. Три всадника отчетливо вырисовывались на вершине.

. Бескрайняя, залитая лунным светом равнина лежала внизу, смутно чернели силуэты далеких гор. Призрачными казались отсюда границы света и тьмы, зыбкой была тишина. Нарушил ее голос Аттилы:

— Вглядись, Элах, весь мир лежит под копытами наших коней!

— Весь мир! — прошептал тот. — Ты хорошо сказал, отец!

— Слушай меня внимательно! Когда я встретился с великим римлянином Флавием Аэцием, он сказал: победы расслабляют победителей, а гнев и победы удесятеряют силы побежденных! Неизбежно наступает время, когда весы судьбы склоняются в пользу последних. Его слова истинны. Ответь, сын: какая опасность заключена в них для гуннов?

— Рано или поздно мы окажемся побежденными.

— Именно так. Этому есть множество подтверждений, — Аттила показал на молчаливого Диора. — Мой советник рассказывал о персе Дарии и македонянине Александре Двурогом — создателях обширных государств. Где сейчас эти государства? То же с империей Син и империей Рим. Итак, Флавий Аэций прав! Что должны сделать гунны, дабы не повторить судьбу персов, греков, синцев, римлян и других?

Диор с любопытством ожидал, что ответит Элах. Но тот заколебался, неопределенно покачал головой.

— Ты слишком молод, — произнес Аттила. — Отвечу сам: гунны не должны оставлять побежденных!

— Хай, отец, ты хочешь…

Аттила поднял руку, обрывая Элаха, зло усмехнулся.

— Меня недаром прозвали «бичом Божьим». В двух походах я уничтожил больше людей, чем Аларих и вандалы. — Голос соправителя возвысился, стал вдохновенным, — С этого холма я объявляю о начале великого похода гуннов! Последнего похода! Моя конница пройдет по всей вселенной! Я разрушу все крепости, срою все стены, уничтожу всех храбрецов! Вселенная превратится в огромное пастбище для наших стад и табунов! Осуществится мечта гуннов: птицы будут вить гнезда на спинах овец, ибо не найдут свободного клочка земли!

— На тысячелетия, отец! — горячо выдохнул Элах.

— Ты будешь повелителем над этой частью вселенной, Элах! — Аттила показал на запад, — После того как я сокрушу Рим и Константинополь, там не останется врагов. И никогда не будет! Я возьму биттогуров и с Ирником отправлюсь на родину наших предков. Пройду через Персию и синцев! Гунны станут повелителями рабов! Ежегодно вы будете вырезать храбрецов, оставляя только женщин и робких!