Геннадий Левицкий - Ягайло - князь Литовский

Последним в колонне немцев ехал тучный рагнетский комтур. Казалось, своей широченной спиной он закрывал весь отряд. Стрелы тучами летели в комтура: одни отскакивали от доспехов, другие застревали в латах, но немец не обращал на это никакого внимания. Перед ним пали замертво два кнехта, комтур пришпорил английского тяжеловоза и занял место убитых в колонне. Ворота захлопнулись мгновенно, ударив при этом по крупу коня последнего всадника.

— Идиоты! — прогремел комтур. — От страха совсем ослепли!

Оруженосцы с трудом сняли хозяина с лошади и принялись его раздевать. Белый плащ рыцаря был настолько изрешечен, что не годился даже в качестве половой тряпки. Вытащив со спины комтура с десяток стрел разного размера, оруженосцы начали снимать доспехи. Под измятыми, во многих местах продырявленными латами у рыцаря оказалась превосходная миланская броня. Она то и явилась причиной удивительной неуязвимости хозяина.

— Здорово мы литовцев потрепали, — удовлетворенно произнес мокрый от пота рагнетский комтур. — Теперь не скоро вылезут из своих берлог.

— Нам тоже немало досталось, — проронил подошедший Энгельгардт фон Ротенштейн. — Не у всех была двойная броня, как у тебя. Еще пару таких вылазок, и некому будет защищать стены.

Пророчеству рагнетского комтура не суждено было сбыться. Обстрел Риттерсвердера возобновился уже к вечеру. Ежедневно находились смельчаки, готовые с риском для жизни пустить пару стрел в сторону защитников замка. Иногда они достигали цели. Временами немцы предпринимали вылазки, нанося немалый урон литовцам. Однако кровавые стычки ослабляли и силы защитников, число которых было несравненно меньше, чем осаждающих. Положение еще больше ухудшилось, когда противник объявился и с четвертой стороны замка. На Немане, вблизи крепостной стены появилось огромное количество рыбачьих лодок. Последний путь к отступлению был отрезан, и крестоносцам осталось либо надеяться на помощь из Пруссии, либо погибнуть в битве с литовцами, либо умереть с голода.

— Господь нас не покинул! — воскликнул Куно фон Хаттенштейн, когда на исходе третьей недели осады на фоне заходящего солнца появился большой флот крестоносцев.

Суда побоялись в ночной тьме приближаться к замку и бросили якорь в нескольких милях от него.

Среди ночи до крестоносцев со стороны реки донесся какой-то непонятный шум. Немцы с тревогой вглядывались в черную водную гладь, но ничего толком разглядеть не могли. Торопливые удары весел по воде, команды на литовском языке — все это вселяло тревогу в сердца кнехтов; но то, что они увидели спустя некоторое время, повергло их в пучину ужаса и отчаянья.

Поперек реки вспыхнула огненная лента, неумолимо приближающаяся к судам крестоносцев. Это литовцы наполнили свои лодочки горючим материалом, связали цепью и, приблизившись к кораблям, подожгли. В ночном зареве было видно, как смельчаки покидали охваченные пламенем лодки и плыли к берегу.

Все обитатели Риттерсвердера высыпали на стену, выходящую к реке, и с напряжением следили за развитием событий. Вот огненная лента столкнулась с головным кораблем, и его хорошо просмоленная древесина вспыхнула как свечка. При свете пожара было видно, как рыцари наспех избавлялись от тяжелых доспехов и бросались за борт.

Огненная лента, натолкнувшись на препятствие, начала выгибаться в дугу, грозя захватить в плен корабли, стоявшие вслед за головным.

В это время наблюдение крестоносцев за событиями на реке прервалось криками:

— Литовцы! Литовцы идут!..

Дружины Ягайлы и Витовта, воспользовавшись темнотой, и тем, что внимание защитников было приковано к реке, почти вплотную приблизились к крепостным стенам. Ночь выдалась на редкость темной, и литовцы стреляли в основном наугад, но и такой обстрел принес довольно ощутимые результаты. Не имея возможности даже высунуться в бойницу или амбразуру, кнехты спрятались за каменными укрытиями и положились на судьбу.

Тем временем литовцы принялись подтаскивать осадные башни и стенобитные машины. За этим занятием они встретили рассвет. Хмурое небо к утру разразилось дождем, но на него никто не обращал внимания.

Наконец, у союзников все было готово к штурму, и войско, повинуясь приказу Витовта, пошло в решительную атаку. Небольшие потери штурмующих явились результатом слаженных действий ратников и воевод. Одна часть воинов тащила перед собой огромные деревянные щиты, из-за которых вторая часть вела прицельную стрельбу. Едва в бойнице показывался кто-нибудь из защитников, в него летели десятки железных жал. Меткое попадание отмечалось громкими ликующими возгласами осаждающих, и по мере приближения к стенам такие крики раздавались все чаще.

Немецкие пушки гремели на многие десятки верст, но толку от них было мало. Ядра пролетали над головами литовцев и втыкались в землю далеко за их спинами. Хаттенштейн приказал опустить вниз стволы орудий, чтобы перенести линию огня к подножью замка, но при первой же попытке пушка не выдержала угла наклона и соскользнула вниз. Литовцы у стены расступились и дали ей возможность беспрепятственно достичь земли.

После этой неудачи крестоносцы впали в совершенную апатию, из состояния которой их вывели удары стенобитной машины по воротам. Немцы принялись лить со стен кипяток, горячую смолу, сбрасывать камни, мало заботясь о том, достигают ли они цели. У защитников еще оставался приличный запас камней и горячей воды, как ворота, не выдержав мощных ударов, рухнули. Хлынувший поток воинов Витовта и Ягайлы встретили конные рыцари и пешие кнехты.

Впереди сражался громадный рагнетский комтур, поражавший одним взмахом меча до трех противников сразу, слева и справа остервенело рубились Куно фон Хаттенштейн и Энгельгардт фон Ротенштейн. За ними вступили в бой на ходу взбиравшиеся на коней прочие рыцари и кнехты. Приложив неимоверные усилия, крестоносцы расчистили себе путь к воротам, но это не могло спасти положения. Воины Витовта и Ягайлы уже взобрались на стены по лестницам и с помощью подвижной башни, и теперь сыпали на головы всадников камни, заготовленные теми же крестоносцами.

— Вперед! Не останавливаться! У нас нет другого пути спасения! — крикнул Хаттенштейн и первый покинул пределы замкового двора.

Приказ великого маршала возымел свое действие, и рыцари с двойным ожесточением заработали мечами. Литовцы сочли за лучшее расступиться и пропустить противника, более походившего теперь на бешеного зверя. Но едва рыцари одолели живой коридор, как жемайтийцы отважно набросились на следовавших в хвосте колонны легковооруженных кнехтов. Без особого труда их перебили или захватили в плен. Лишь двадцати шести крестоносцам удалось достичь кораблей, число которых также значительно уменьшилось.