Амитав Гош - Стеклянный Дворец

Хотя Раджкумар жил у Умы уже около двадцати лет, в природе их отношений или условиях проживания не было никакой двусмысленности. Все знали, что их связывает нечто вроде благотворительности, из-за любви Умы к Долли. Ума являлась щедрой благодетельницей, а он - нищим беженцем. Его присутствие в доме ни в коей степени не компрометировало репутацию Умы как одинокой женщины без привязанностей, вдовы, которая более полувека оплакивала покойного мужа.

География квартиры Умы отражала их отношения. Ума спала в хозяйской спальне, выходящей окнами на парк, комнату Раджкумара переделали из кладовки рядом с кухней. Лишь по вечерам ему дозволялось войти в комнату Умы, он всегда сидел на одном и том же месте - на большом диване с хлопчатобумажными подушками. Так они прожили двадцать лет.

Но тем утром, вбежав в комнату Умы, я к своему удивлению обнаружил в ее постели Раджкумара. Они крепко спали, тела покрывала лишь тонкая простыня. Они выглядели безмятежными и очень усталыми, словно отдыхали от тяжелых упражнений. Их головы опирались на стопку подушек, а рты открыты. Они лежали в тех самых позах, которую обычно используют дети в своих играх, изображая мертвеца: откинутая назад голова, открытый рот, торчащий между губами язык. Мое смятение было вполне естественным.

- Вы умерли? - закричал я.

Они проснулись, близоруко щурясь. Оба были чрезвычайно близоруки, послышался шелест подушек, пока они шарили в поисках очков. В результате простыня соскользнула, и они оказались совершенно голыми. Кожа Умы выглядела очень мягкой и была покрыта тонкой сеткой морщинок, все волосы на теле Раджкумара побелели, с удивительной элегантностью выделяясь на темной коже.

- А почему на вас нет одежды? - глупо спросил я.

Они нашил очки и снова натянули простыню. Из груди Умы вырвался громкий булькающий звук, что-то вроде рокота вулкана. Ее рот как-то странно скривился, и присмотревшись получше, я заметил, что ни у нее, ни у Раджкумара нет зубов.

Как и всех детей, меня завораживали вставные челюсти, и я точно знал, куда Ума кладет свою, когда ложится спать: чтобы случайно ее не перевернуть, она держала ее подальше от постели, в большом стеклянном стакане с водой.

Пытаясь помочь, я потянулся за стаканом, чтобы избавить их от неловкой необходимости вылезать голыми из постели. Но когда я на него взглянул, то обнаружил, что там лежат два комплекта вставных челюстей. Более того, они каким-то образом спутались, и зубы впились друг в друга.

Пытаясь помочь и дальше, я решил разделить челюсти. Но Раджкумару не хватило терпения, и он выхватил у меня стакан. Лишь попытавшись вставить челюсть в рот, он обнаружил, что в ней застряла челюсть Умы. И тогда, пока он сидел, вытаращившись на торчащую из его собственной другую розовую челюсть, случилось нечто поразительное - Ума наклонилась и схватила ртом свою вставную челюсть. Их рты сомкнулись, а глаза закрылись.

Я никогда раньше не видел поцелуя. В те дни в Индии подобные вещи держались подальше от взглядов, как в кино, так и в реальной жизни. Хотя я и не знал, что эти объятья имеют название, я понял, что оставаться в комнате означает нарушать какие-то неведомые мне запреты. Я выскользнул обратно за дверь.

Увиденное мной тогда в спальне двоюродной прабабушки Умы и по сей день остается самым нежным и трогательным зрелищем, которое я когда-либо видел, и с того самого дня, когда я начал писать эту книгу, ту книгу, которую так и не написала моя мать, я знал, что закончится она именно так.

Семена этой книги привезли в Индию задолго до моего рождения мой отец и дядя, покойный Джагат Чандра Датта из Рангуна и Мулмейн, "Принц", как его называли родные. Но ни мой отец, ни дядя не узнали бы урожай, который я собрал. К тому времени, как я начал работу над книгой, те воспоминания, о которых они мне поведали, потеряли очертания, оставшись лишь в разрозненных словах, настроениях, текстурах. В попытке написать о временах и местах, которые я знал лишь из вторых или третьих рук, мне пришлось создать параллельный, полностью вымышленный мир. Таким образом, "Стеклянный дворец" - полностью художественное произведение, могу с уверенностью заявить, что за исключением короля Тибо, королевы Супаялат и их дочерей, никто из главных действующих лиц не имеет сходства с реальными людьми, ныне живущими или покойными.

Возможно, нечто неуловимое в том, что я пытался вспомнить, развилось внутри меня в почти навязчивую идею - изучить окружающую моих героев обстановку со всей возможной тщательностью. За те пять лет, которые мне понадобились для написания "Стеклянного дворца", я прочитал сотни книг, мемуаров, травелогов, статей в газетах, а также опубликованных и неопубликованных дневников. Я проехал тысячи миль, неоднократно посетив все места, которые фигурируют в этом романе. Я встретился со множеством людей в Индии, Малайзии, Мьянме и Таиланде. Я в величайшем долгу перед множеством людей - это тот долг, который можно считать богатством, - список так велик, что я могу в лучшем случае надеяться выразить признательность лишь за самую значительную помощь.

Из тех, с кем я разговаривал во время своих путешествий в 1995, 1997 и 1999 годах, я особенно хочу выразить благодарность следующим людям. В Малайзии: Джанаки Баи Девадсану, Г. Энтони Сэми, Э..Р. Самиканну, Анджали Суппия, А.В.Пиллаи, А. Поннусами, Р. Чинамми Рангасвами, С.П. Велусами, лейтенанту К.Р. Дасу, Абрахаму Муттияху, Ф. Р. Бхупалану, М.И.Б.Аббасу, М.Гандинатану, Эве Дженни Джоти, Непалу Мукерджи, Н.Г. Чоудхури, В. Ируланди, С. П. Нараянсвами, С. Натараян и И.Б. Тан Шри Дато К.Р. Сомасундараму из финансового кооператива "Родная земля". Я также хотел бы поблагодарить Д. Нарайн Сэми и других сотрудников поместья "Букит Сидим" за гостеприимство во время моего пребывания. Но больше всего я обязан Пуан Шри Джанаки Атинагаппану из Куала-Лумпура, который представил меня большинству из вышеперечисленных людей и многие годы принимал меня и мою семью.

В Сингапуре я благодарю Элизабет Чой, Раджита Даса, Балу Чандрана, доктора Н.С. Сегупту и в особенности моего друга доктора Ширли Чоу, которая открыла для меня в этом городе многие двери. В Таиланде за то, что нашли время со мной поговорить, я благодарю Пиппу Кервена, У Ай Саунга, Кун Кья Оо, Кун Кья Ноо, Линделла Бэрри, Сэма Кальяни, Ний Ний Лвина, Абеля Твида, Аунг Тан Лай, Ма Тет Тет Лвин, Тан Кьяу Хтай, Оо Рех, Тони Куна, Дэвида Со Ваха, Рэймонда Хту, Дэвида Абеля, Тедди Вери и особенно Ко Санни (Махиндера Сингха). У Тин Хтун (Э.С. Нанабава) также помогал мне во время поездок, за что я ему признателен.

В Индии я хочу сказать спасибо Аруне Саттерджи, полковнику Чаттерджи, доктору Сугато Бозе, капитану Лакшми Сахгалу, генерал-лейтенанту Н.С. Бхагату, капитану Казану Сингху, капитану Шоббе Раму Токасу, Шиве Сингху, Хари Раму, майору Девиндеру Нату Мохану, капитану А.Ядаву, Барину Дасу, Тариту Датте, Арабинде Датту и Дереку Манро. Миссис Ахона Гош любезно разрешила мне ознакомиться с дневником ее отца с заметками о переходе 1942 года, я ей весьма признателен. Я также глубоко благодарен Нелли Касьяб из Калькутты, выжившей во время этого великого перехода, который историк Хью Тинкер назвал "забытым долгим походом" 1941 года. именно она познакомила меня с бирманцами и англо-бирманцами Калькутты и с немногими оставшимися в живых участниками тех кошмарных событий.