Амитав Гош - Стеклянный Дворец

В свое время эти слова произвели на нее большое впечатление, но теперь, с новорожденной дочерью под боком, она не могла их понять - мир никогда не был таким ярким, таким наполненным обещаниями, таким щедрым на награды, таким полным радости и исполненных желаний.

В первые недели в Сингапуре Джаты один-один размещались в лагере Тьерсал-парк, в том самом месте, о котором говорил друг Арджуна Кумар, где солдат застрелил офицера, а потом застрелился сам. В Дели история звучала натянуто и неправдоподобно, как чрезвычайное происшествие, как рассказ о матери, поднимающей автомобиль, чтобы спасти детей. Но теперь, когда они сами находились в Сингапуре, а до Индии протянулась половина континента, ничто больше не казалось невероятным, в их головах всё переменилось, словно они больше не знали, кто они такие, не понимали, где их место в этом мире. Каждый раз, отваживаясь выйти за пределы родного батальона, они, казалось, терялись в лабиринте скрытых смыслов.

Оказалось, что когда прибыли Джаты один-один, Кумар находился в Сингапуре. Однажды днем он отвел Арджуна и Харди в клуб для избранных, чтобы поплавать. Бассейн был переполнен живущими в городе европейцами со своими семьями. Был жаркий и душный день, и вода выглядела прохладной и манящей. По примеру Кумара Арджун и Харди прыгнули в воду. Через несколько минут они обнаружили, что находятся в одиночестве: бассейн опустел, как только они вошли в воду.

Это не смутило только Кумара. Его батальон стоял в Малайе больше года, и он много ездил по колонии.

- Мне следовало вас об этом предупредить, - сказал Кумар с озорной улыбкой. - Так в Малайе повсюду. В маленьких городах клубы обычно вешают на дверях таблички со словами: "Не для азиатов". В Сингапуре нам позволено пользоваться бассейном, но только когда в нем больше никого нет. Сейчас пришлось немного ослабить барьеры для цветных, потому что здесь находится очень много индийских частей. Но вы к этому привыкнете, потому что постоянно будете с этим сталкиваться - в ресторанах, в клубах, на пляжах и в поездах, - он засмеялся. - Мы должны умереть за эту колонию, но не можем пользоваться бассейнами, - яростно тряхнув головой, он закурил.

Вскоре батальон послали на север. Малайская сельская местность стала для индийских солдат настоящим откровением. Они никогда не видели такого процветания, таких прекрасных дорог, таких аккуратных и хорошо расположенных городков. Часто во время остановок местные индийцы приглашали их к себе домой. Это были обычные люди среднего класса со скромной работой - провинциальные адвокаты и доктора, клерки и владельцы магазинов. Но признаки достатка в их домах просто поразили Арджуна и его коллег. Оказалось, что в Малайе даже простые люди могут позволить себе машины и холодильники, некоторые - даже кондиционеры и телефоны. В Индии лишь европейцы и самые богатые могли позволить себе подобные вещи.

Проезжая по дорогам, индийские офицеры обнаружили, что в Малайе в крайней нужде жили только работники плантаций, почти все - индийцы по происхождению. Их поразила разница между упорядоченной зеленью плантаций и убогостью поселков кули. Харди однажды обратил внимание на этот разительный контраст, и Арджун ответил, что в Индии такую бедность принимают как нечто само собой разумеющееся, что сейчас они ее замечают лишь из-за непосредственного соседства с малайскими процветающими городами. Эта мысль заставила обоих поежиться от стыда, словно они рассматривали условия собственной жизни впервые, в ретроспективе, словно шок от поездки вытеснил присущее им с самого детства безразличие.

Но их ждало еще одно шокирующее открытие. Арджун с друзьями обнаружили, что без формы их часто принимают за кули. На рынках и базарах торговцы обращались с ними бесцеремонно, словно их можно было не принимать в расчет. В других случаях, и это было еще хуже, они обнаруживали, что их рассматривают с чем-то вроде жалости. Однажды Арджун поспорил с торговцем, и тот, к его удивлению, обозвал его Клацем. Позже он поинтересовался значением этого слова, и оказалось, что это унизительная отсылка к звуку цепей, которые сковывали первых привезенных в Малайю индийских рабочих.

Вскоре выяснилось, что в батальоне нет ни единого человека, который не был бы втянут в тот или иной неприятный инцидент. Однажды вечером Кинаш Сингх, присев на корточки, смазывал револьвер Арджуна, и вдруг поднял голову.

- Сахиб, - сказал он, - могу я спросить у вас значение одного английского слова?

- Да. Что за слово?

- Наймит - что оно означает?

- Наймит? - Арджун удивленно уставился на него. - Где ты это слышал?

Кишан Сингх объяснил, что по время их последнего перемещения конвой грузовиков остановился у придорожной чайной, около города Ипоха. Там сидели несколько местных индийцев. Они объявили, что являются членами политической группы "Индийская лига за независимость". Каким-то образом начался спор. Гражданские сказали, что они, Джаты один-один, - не настоящие солдаты, они просто наемные убийцы, наймиты. Кончилось бы дракой, если бы конвой не отправился в путь. Но позже, вернувшись на дорогу, они снова начали спорить, на сей раз друг с другом, о слове "наймит" и его значении.

Арджун инстинктивно хотел рявкнуть Кишану Сингху приказ заткнуться и заняться своим делом. Но он хорошо знал своего денщика и понимал, что приказ не помешает ему найти ответ на этот вопрос. Быстро подумав, Арджун предложил объяснение: наймиты - это солдаты, которым платят за работу. В этом смысле все солдаты современной армии - наймиты. Сотни лет назад солдаты дрались за религиозные убеждения или из-за верности своим племенам, или защищая королей. Но те дни давно миновали, теперь военное дело - это работа, профессия, карьера. Каждому солдату платят, и нет таких, кого нельзя было бы назвать наймитом.

Это, похоже, удовлетворило Кишана Сингха, больше он не задавал вопросов. Но теперь Арджун начал беспокоиться об ответе, который дал денщику. Если правда в том (а так оно, несомненно и было), что все современные военные - наймиты, то почему это слово звучит как оскорбление? Почему он чувствует боль, когда его слышит? Может, потому что военное дело - вовсе не работа, как он заставил себя считать? Что убийство без убеждения нарушает какие-то глубокие и неизменные струны человеческой души?

Однажды вечером они с Харди засиделись допоздна, обсуждая эту тему за бутылкой бренди. Харди согласился, что трудно объяснить стыд, который возникает, когда их называют наймитами. Но именно он и указал на самую суть:

- Это потому что руки наймита действуют по воле чужой головы, эти части его тела не связаны друг с другом, - он помолчал, чтобы улыбнуться Арджуну. - Потому что, приятель, другими словами наймит - это буддху, дурак.