Олег Мазурин - Золотой ангел

Ахрим кинулся помогать своим братьям, и вскоре высокие и массивные ворота каземата были открыты.

Вот она долгожданная свобода! Виват!

Выпущенного из кувшина джина – мятежные души – теперь уже нельзя было удержать! Как и говорил Алабин, те каторжники кто не участвовал в заговоре, тоже присоединились к восставшим. Никому из них не захотелось оставаться в неволе. Тем более раз подвернулась такая счастливая возможность сбежать с каторги. А еще они прекрасно понимали, что если они не последуют за восставшими товарищами, их все равно жестоко накажут раздосованные массовым побегом власти. Законопослушные каторжники ответят за всех сбежавших сокамерников, за все убитых стражников и за все промахи тюремного начальства. Бедняг будут бить кнутами, палками, издеваться над ними, пытать. Накажут вплоть до смертной казни. Поэтому тем, кто не участвовал в заговоре, было естественно разумнее влиться в ряды мятежников, чем оставаться в своих казематах.

И вот толпа из ста тринадцати человек устремилась к основным казармам и дому коменданта. И здесь мятежники под чутким руководством офицеров и атамана Лукина делали все слаженно и правильно. Бурят сзади ножом снял одного часового, татарин – второго. У арсенала поляки Юзевский и Сташинский с несколькими соотечественниками сняли и третьего караульного. Часть восставших начали выносить из сарая ружья, пистолеты, сабли, штыки, порох, пули, подсумки, шинели. Другая часть – подперла дверь казармы бревнышками и жердями, натаскала сучьев и сломы, насыпала туда е пороха и подпалила факелами. Помещение сразу охватило огнем. Пока служивые проснулись от запаха дыма, пожар уже хорошо разгорелся. Они в одних рубахах и подштанниках кинулись к двери, но не смогли ее выломать. Некоторые солдаты стали разбивать окна и выскакивать наружу. Охваченные огнем, они падали на траву катались в траве и умирали от боли и шока. Остальных, опалённых и наглотавшихся угарного дыма вояк мятежники рубили саблями и топорами. Никто из солдат и казаков не должен был уйти в город и предупредить своих о восстании каторжников.

– Токмо коменданта мне отдайте, братья, на расправу! – кричал Ахрим своим товарищам.

Он и его братья кинулись в дом коменданта. Нашли его спрятавшегося под кроватью. С помощью оплеух и пинков старика вытащили наружу. В одном исподнем, бледного, перепуганного, трясущегося.

– Ахримушка, пощади старика! Не убивай! Господом прошу! Не убивай! – слезно умолял бывшего подчиненного комендант.

– Заткнись, ирод! – в бешенстве вращал глазами мститель. – Ну что, братовья, теперича эта гнида малодушная в моих руках! Какую ему расправу учинить, дабы не опростоволоситься перед честным народом? Жуткую, мучительную, страшную? Расстрелять, заколоть или может повесить? – спросил у Прохора и Ивана казематный мститель.

– Шибко долгая канитель – твое вешение! – ответил Прохор. – Кончай его скорее, да и шабаш! Время слишком дорого! Тикать надобно, братец! А то казаки да жандармы пробудятся ненароком – и нам несдобровать!

– И то верно! – согласился Иван. – Руби ему голову! И дело с концом! Домсти ему окаянному!

Ахрим послушался братьев и рубанул начальника шашкой. Да так что раскроил череп. Комендант, обливаясь кровью, упал замертво.

– Поздно каяться, мерзавец! Это тебе, грешная душа, за мою Фёклу! – злорадно воскликнул Ахрим и плюнул в сторону мертвого.

Мятежники подожгли конюшню, баню и дом коменданта. Казарма уже вся была охвачена пламенем и вскоре крыша обрушилась и похоронила всех там присутствующих.

– Все на пристань! На захват судов! – скомандовал Алабин. – Бегом! Сейчас время на вес золота. Наше преимущество – внезапность и быстрота! Вперед, братья! За свободу, за братство!

Вооруженная до зубов масса восставших ринулась к пристани. Кто пешим, кто конным.

Увидев множество людей с ружьями и саблями, караульные у пристани кинулись прочь от судов, даже не оказывая сопротивление. Трусость и паника караульных позволила мятежникам выиграть полчаса. За это время лодки и ботики восставшие загрузили оружием и припасами. И стали отвязывать от деревянных кнехтов причала. Некоторые суда уже выгребали на середину Шилки и готовились к плаванию по неспокойной реке.

Но штурмовые части мятежников атаковали наспех собранный и немногочисленный отряд из казаков и полицейских. Их было не более сорока человек, и они имели мало оружия, как и запасов пороха и пуль. А в рукопашной каторжники ни в чем не уступали служивым. Тем более по настрою, храбрости и воле к победе даже превосходили. Они же бились за жизненно важную свободу! У пристани завязалась жестокая схватка. Со стороны восставших погиб поляк Сташинский и еще семь человек рядового состава, некоторые из каторжников были ранены. Но правительственный отряд был разбит и обращен в бегство.

«Стретенская флотилия» состоявшая из десяти лодок, двух шлюпов и двух ботиков устремилась вниз по течению. Остальные суда у пристани мятежники подпалили и забросали горящими факелами.

Огромный пожар охватил пристань. Гигантское пламя ярко освещала ночной город. К пристани спешил с баграми топорами и ведрами разбуженные выстрелами и криками горожане.

Мятежная и полная кровавых событий ночь принесла еще одну беду восставшим. У них появились новые потери и уже значительные. Несколько лодок, проходя один бурный порог, перевернулось и разбилось об крутые камни, и человек одиннадцать утонуло. Причем, погибли пособники каторжан – братья Матвеевы! И их жены! Все они умещались в одной лодке.

Вот ирония судьбы! Отомстил Ахрим коменданту за адюльтер, да и сам горемычный сгинул навеки! И Феклу свою ненаглядную, изменщицу подневольную, погубил заодно. Да еще с собой на тот свет братьев и их супружниц прихватил. А не участвовал бы он в заговоре каторжников – глядишь и живой бы остался! Да и близкие его тоже бы уцелели. Месть – сладкое блюдо, да не всегда удобоваримое. А порой и смертельное. И не только для объекта мщения, но и для того, кто мстит. Как в случае с Ахримом.

Но к счастью в июле рано светает. И не было больше потерь среди мятежников. Через три часа они пристали к берегу. Для того чтобы прийти в себя, поесть, почистить зарядить оружие, перевязать раненных, и наконец подремать немного. Но для того чтобы найти подходящее место для бивака восставшим необходимо было забраться наверх. И вот, цепляясь за кусты и ветви деревьев, за ножны сабель и стволы ружей товарищей, восставшие стали карабкаться по скалистому склону…

Иногда из-под каторжан срывались то мелкие, то крупные камни, вились пыльным столбом и летели вниз… Попадая в воду, они булькали и тонули. Некоторые мятежники опасливо смотрели вниз, не желая повторять судьбу утонувших в Шилке камней, а другие и вовсе не оборачивались, боясь внезапного головокружения от приличной высоты.