Олег Мазурин - Золотой ангел

– Пока никто не жаловался на мои боевые качества и умение владеть клинком.

Пирс обнажил шпагу.

– Вы уже мне нравитесь, сэр. Враг моего врага – мне друг. Но хочется испытать вас в схватке. Попробуем, из какого вы ты теста.

– Но я безоружен!

– Эй, Хантер, дай этому господину шпагу, мы сейчас немного развлечемся.

Здоровенный пират с бритой головой в черной кожаной жилетке на голы торс и золотой серьгой в ухе бросил под ноги поручику шпагу. Алабин поднял ее и принял стойку. Черный Рэй и бывший кавалергард скрестили шпаги…

Противники делали выпады, кружили, то отступали, то наступали, плели хитроумные комбинации. Но фехтовали поединщика не в полную силу играючи, стараясь смертельно не ранить друг друга. Оба показали себя непревзойденными мастерами клинка.

– Вы неплохо фехтуете, сэр! – крикнул Рэй.

– Раньше я фехтовал еще лучше. Но сейчас практики бывает крайне мало. А рука требует постоянных упражнений. А насчет быть пиратом… Я уже побыл им при Ренсенбринке, но, правда, не успел принять боевое крещение.

Черный Рэй опустил шпагу.

– Но довольно попусту махать клинками, сэр! Опустите шпагу и присоединяйтесь к моей команде! И даже не раздумывайте над моим предложением, оно весьма заманчиво. Деньги, драки, опасности, приключения, свежий морской воздух – не жизнь, а сказка! Или вы хотите навеки остаться на этом острове? Не советую.

Алабин долго не размышлял над предложением Пирса. Оставаться на острове – перспектива незавидная. Кроме команды Черного Рэя на этот остров кажется никто не заходит. И без помощи капитана ему никогда не попасть на какой-нибудь другой корабль, кроме «Британии» и «Санта Эсмеральди». Да и вряд ли капитан пиратов после того как Алабин узнал о пещере с кладом оставить его в живых. Так что придется поручику снова идти в услужение к морским разбойникам. А там возможно подвернется удобный случай сбежать от корсаров. Например, по прибытию в Тринидад или на какой-нибудь другой остров в пределах Карибского моря, попроситься моряком на любой торговый корабль, который плывет в Европу или конкретно в Британию. И тогда останется рукой подать до Кати. Главное – отыскать родовой замок графа Стоуна.

Поручик кивнул головой.

– Хорошо я согласен, капитан Пирс, вступить в ряды твоей боевой команды, но дозволь мне прежде, глубокоуважаемый и досточтимый Черный Рэй, похоронить баронессу. Негоже ей в таком виде лежать здесь. Жалко, если такую красавицу, пусть и мертвую, поклюют птицы или обглодают звери. Пусть в нашей памяти она останется вечно молодой и прекрасной.

Пирс повелительно махнул рукою.

– Что же, разрешаю.

– Но мне нужно еще три человека, – сказал Дмитрий. – Или хотя бы два. И лопаты. Дабы вырыть могилу.

Главарь пиратов согласно кивнул.

– Хорошо, будут вам люди, сэр Алабин…. Эй, друзья! Джек Рубака! Эдди Остронос! Мигель-заика! Окажите любезность, помогите этому джентльмену достойно похоронить даму. Вам после от меня зачтется.

– Есть, капитан! – охотно откликнулись вышеназванные пираты.

Алабин с помощью одного пирата взвалил мертвую Лауру на плечо и понес в лесные заросли. Двое других пиратов, взяв две лопаты, последовали за траурной процессией. В чаще «могильщики» для захоронения мадам Лакавалье нашли подходящее место и, сменяя друг друга по очереди, вырыли яму нужных размеров, но не очень глубокую. Труп бережно положили в яму.

Алабин в последний раз взглянул на баронессу.

«Лаура, отчего ты учинила оную глупость? Я бы тебя еще раз спас, и все было бы хорошо. Но… видимо так Бог захотел. Да, судьба порой неумолима и несправедлива. И абсурдна. Буквально недавно Лаура была жива, мила, улыбалась, дарила любовь, ласку, пела песенки, а теперь ее нет! Она холодна, мертва и лежит в дне могилы в окровавленной сорочке и камзоле. Прекрасные глаза ее навечно закрыты, восковая бледность покрыло ее красивое личико. Ее роскошные светлые волосы разметались по земляным комьям. Теперь она никогда уже не скажет своим нежным голоском: «Дима, женитесь на мне! Дима, я люблю тебя!» Увы, замолк навеки ее ангельский голос».

Отныне Дмитрий вряд ли ее забудет. Да и как ее забыть эти ласковые губы, нежные руки, совершенное тело, а также романтический ужин с ромом и кроликом, и все двенадцать дней жития-бытия на необитаемом острове.

Пираты тоже смотрели на мертвую мадам Лакавалье и восхищенно вздыхали.

– К-к-какая к-к-красивая эта фра-фра-анцуженка, – «ласкал» глазами мертвое тело Мигель-заика.

– Будто живая, – согласился Джек Рубака и обратился уже к другому пирату. – Не так ли, Остронос?

– Ты прав, Джек! Она просто куколка! Мне бы такую! Я бы ее приласкал, – мечтательно закатил глаза Эдди.

– Если бы я не знал тебя, Остронос, как облупленного, то твои только что сказанные слова навели бы меня на мысль о том, что ты отъявленный извращенец. И хотя я знаю такие неприглядные случаи, даже был очевидцем, но, Остронос, это все же сильный перебор.

– Да пошел ты к черту в задницу, Джек! Я не знал, что ты такой дуралей.

– Эй, Остронос, полегче! Выбирай, ругательства, а то и могу обидеться.

– Мне глубоко наплевать на твою обиду, Джек, на обиженных ведь воду возят.

Мигель-заика вставил в легкую перепалку своих товарищей свою фразу:

– Х-х-хороший бы выкуп за нее взял к-к-капитан. И с-с-снами бы п-п-поделился… Эх…

Поручик помедлил еще несколько минут и решительно сказал:

– Пора, братцы, закапывать баронессу!

Пираты, дружно вонзили лопаты в свежевскопанный грунт и быстро закидали землею и песком последний приют баронессы. Из веток они соорудили нехитрый крест и воткнули в могилу. Алабин прочитал молитву и перекрестился.

«Прощай, Лаура! Если мы и свидимся когда-нибудь, то уже на явно на небесах!»

Пираты тоже обнажили головы – кто снял треуголку, кто косынку, кто берет с пером – и упомянули Всевышнего и рабу божью Лауру.

Затем похоронная процессия вернулась назад.

Пираты набрали пресной воды и отправились на фрегат «Британия». Алабин последовал за ними. Свободная жизнь для поручика закончилась, начиналась подневольная.

Великолепный фрегат «Британия», носивший когда-то имя «Альфонсо де Акунья» был сделан на испанских верфях для какого-то знатного и богатого дона, поэтому и отличался роскошью внутреннего убранства. Просторная капитанская каюта, сквозь кормовые окна которой струился солнечный свет, и была видна пенящейся в кильватере вода, могла похвастаться удивительной красотой линий и отделки, красным бархатом драпировок, позолотой украшенных причудливым орнаментом панелей, а также шикарною резной мебелью, сделанной прославленными на весь свет испанскими краснодеревщиками.