Владислав Бахревский - Непобежденные

– Ты чего не спрашиваешь про машины?

– Спрашиваю.

– Четыре грузовика не вернулись. «Опель-капитан» генерала Ренике тоже не вернулся.

– Разбомбили?

– Может, и разбомбили.

– Генерал погиб?

– Генерал никуда не ездил. Генерал на заводе, у Бенкендорфа, я его сам видел.

– Спасибо. Продолжай наблюдения, – похвалил Цурилина Алеша.

Итак, охота на генерала не удалась. Погиб какой-нибудь штабной офицер.

Алешу тревожили разговоры рабочих. Бенкендорф вербует доносчиков. Скорее всего, немцы установили: взрыв машины генерала – это не наезд на мину. Об английских магнитных минах контрразведка Айзенгута, скорее всего, знает.

– Ну что ж, господин Бенкендорф! – У Шумавцова сверкнула интересная мысль: пожалуй, есть, что противопоставить немецким хитростям.

В конце июня на завод поступил сверстник, хороший парень, зовут Прохор. Из деревни, живет у своего дяди, у Гришина. Гришин – начальник столярного цеха. Доверенное лицо у Бенкендорфа. О нем говорят: баптист. Был проповедником. Сидел. Гришин, скорее всего, и вербует стукачей. Что-то останавливало Алешу поговорить с Прохором по душам. Фамилия, что ли? Звучала как-то подозрительно: Соцкий. Алеша нашел в цеху Виктора Фомина, он тоже теперь гробы немцам сколачивал. Попросил его познакомиться с Прохором Соцким, прощупать: наш – не наш?

В эти дни по Людинову прошел слух: полицаи сожгли деревню Хотню. В этой деревне жители убили трех полицаев; сволочи изнасиловали мать и двух старших ее дочерей. Забирали вещи подороже, собирались зарезать телушку. Жители защитили себя.

Бенкендорф приказал деревню сжечь, людей расстрелять. Иванов сам обошел все дома, разрешил взять с собой, что могли унести, и всех отпустил спрятаться в лесу.

– Отомстим за Хотню! – сказал Шумавцов новому члену своего отряда Георгию Хрычикову.

Нина Зарецкая выправила Шумавцову, Лясоцкому, Апатьевым, Хрычикову пропуска в лес «для покоса травы». Поэтому и косы были с собой.

В лесу нашли кабель, вырезали метров пятьдесят. И тут Шумавцов сказал Георгию:

– Мы воюем, а убитых врагов даже не видели. Сейчас приедет связист, и мы его убьем.

Связист появился минут через сорок.

Ребята косили траву, но когда немец приблизился, Георгий замахнулся на него косою, а Шумавцов повалил вместе с велосипедом, выхватил финский нож из ножен на поясе связиста.

Ударил.

– Вот теперь мы пролили немецкую кровь, – сказал Шумавцов.

Немца бросили в овраг вместе с велосипедом, а его парабеллум Алеша спрятал у себя за пазухой.

И все бы хорошо. Победа! У Гитлера убыль. Но бабушка Евдокия Андреевна варила свекольники из листьев свеклы. Красные. Кроваво-красные. Заправляла тушенкой. Сапожники, расставаясь со своей поварихой-кормилицей, оставили ей банок двадцать, не поскупились.

Война – она, конечно, всюду, но и люди, если они с совестью, остаются людьми. Для Алеши это было просто: он насылал на свое Людиново самолеты с бомбами, ставил мины, но – на немцев. А сапожники были с именами, с лицами. Он ел их хлеб, их разделенные с ним солдатские харчи…

Впрочем, теперь все перевернулось. Он, Алеша, убил врага своей рукой, своей хитростью, своей волей, своей удачей.

«Не думать!» – приказывал себе командир Шумавцов.

А в голове – каша. Вот Наполеон. Он же – Наполеон, хотя самый настоящий грабитель. Вывез из Москвы золото, серебро. Ограбил дома московской знати, ограбил церкви, содрал ризы с икон… И – расплата. Русская земля не позволила разбойнику увезти ее богатства в чужие края. Правда, в Москву ничего не вернулось. Все это золото и серебро то ли в каких-то озерах утоплено, то ли в тайниках лежит. Русские Париж тоже взяли, но ведь не ограбили. Граф Воронцов даже заплатил долги офицеров. Миллион серебром!

И обрывал поток словесной чепухи, взмокая, помня, как дрожало сердце от радости, когда убил! И снова думал о взорванной машине генерала. Смерть генералу приготавливал, а погиб неведомый офицер. Судьба? Бог? Почему Бог хранил большего злодея? Но, может, все правильно? Бог сберег генерала, ибо другой генерал перевешает половину Людинова?

Враг – не человек. Враг – это зло, покусившееся на твою собственную жизнь. И снова думал о связисте.

Целую неделю от всякой еды подташнивало. Но хуже всего – в мозги вселилась мерзкая мысль: «Ты за это заплатишь!»

«Чем?» – спрашивал Алеша неведомо кого. Но ответ знал: «Кровью. Ты же пролил кровь».

Спасаясь от наваждения, принялся вспоминать битвы. Александр Невский, святой князь, но он же в бою мечом рубил врагов! И на поле Бородина… Надо было заколоть француза штыком, чтоб не дать убить себя. Война – это война!

А ночью сон не шел. Странно, в лесу ничего не испытал, кроме радости: вот он, враг, и вот он – убитый. Теперь всплывало: связист что-то пел, катя стежкой на велосипеде. В его песне были слова «мэдхен» и «нахтигалль» – «девочка» и «соловей».

Алеша пошел в церковь. Постоял среди женщин. Чтица, Полина Антоновна, читала молитвы по книге. Царские врата закрыты.

О чем просить Бога?

О том, чтоб помог еще убить одного, а лучше – многих.

Испугался: сейчас Царские врата откроются. Ушел.

Воскресенье. Люди на улице толпятся. Что такое?

Немцы, выгнав людей под открытое небо, разбирали дом. Потолкался среди народа, проследил, куда везут бревна. Все стало ясно.

Уже через час в тайник легло донесение:

«Немцы в Людинове строят линию обороны. Она тянется от лесопилки вдоль линии до Псурского, а возможно, и дальше, моста. На это строительство фашистские сволочи ломают наши дома. Выгоняют из домов мирных жителей, дома и надворные постройки они увозят на строительство дзотов. Терпеливые русские люди все эти издевательства, скрепя сердце, переносят. Но они знают, что скоро наступит тот час, когда великая Красная армия освободит от фашистского ига и отомстит за все издевательства. Они уверены в нашей победе. Орел».

Матушка Полина Антоновна вязала, а батюшка Викторин Александрович сидел за книгой. Радовался:

– Как просто пишет Иоанн Златоустый! И в то же время правда его простоты совершенная полнотою содержания. Поля! Проникнись, пожалуйста.

Прочитал:

– «…Возлюбленные, тщательно выслушаем сказанное и посмотрим, что Писание повествует о Каине и что об Авеле; не пройдем мимо этого рассказа без внимания, потому что Божественное Писание ничего не говорит просто и как случится; каждый слог, каждая даже черта заключает в себе некоторое скрытое сокровище; таково свойство всего духовного».

Засмеялся, да уж так хорошо:

– Я о простоте, а Иоанн о сокровище! Все духовное – сокровище.

Полина Антоновна тихонечко ойкнула.

– Что такое, матушка?

– Стрельнуло.