Сильвестер Эрдег Сильвестер Эрдег - Безымянная могила
- Название:Безымянная могила
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:неизвестно
- Год:неизвестен
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Сильвестер Эрдег Сильвестер Эрдег - Безымянная могила краткое содержание
Безымянная могила - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Мне в городе посоветовали: иди, говорят, нанимайся в парадные носильщики к римлянам; был у меня один доброжелатель, он мне протекцию составил, потому что нас много там было желающих. Вертели и так и этак, смотрели, хорошо ли выгляжу, ставили в пару с одним, с другим: там ведь мало сильным быть и высокого роста, там надо, чтобы ты смотрелся. Римлянам я, господин, счастьем своим обязан. При прокураторской канцелярии есть такое отдельное помещение с большим, как сарай, залом, там и стоят одры носильные, одни такие, другие эдакие, одни торжественные, тяжелые, другие полегче, повеселей. Каждый божий день на рассвете я туда прихожу — и сидим мы с напарником ждем, когда будет команда нести того-то туда-то на таких-то носилках. Больших вельмож мне приходилось носить, очень больших! А доставишь, жди, когда обратно; пока ждешь, калякаешь о том о сем с поварами, со слугами, они и поесть дадут, и немало, да все такое вкусное! Я и с женой своей так познакомился: она в служанках была у одного ученого раввина, там я ее увидел, и сразу она мне понравилась. Свадьбу сыграли дома, в Иерихоне, там у меня родители, братья, спину гнут на клочке земли… Но свадьба была знатная. Я так рассчитал, что к тому времени, когда появится первый ребенок, дом в основном будет готов.
— Не пойму, что с ним такое, с тем пустырем? Стал я спрашивать, мне говорят: не продается. Говорят, казенный. Попробовал я торговаться, потому что мне тот участок больше нравился по расположению, чем этот, нынешний, но мне строго ответили: нельзя.
— Мужчина средних лет, лысый, с редковатой бороденкой; руки, пальцы — как корни.
— Не понимаю я, почему тогда власти с ним ничего не делают? Я восьмой год здесь живу с семьей, а никого на том участке не видел, кроме бродяг. Черт его знает, зачем он им такой, заброшенный, заросший? Только ребятишки, как надоест их крик возле дома, там носятся, кузнечиков ловят. Я уж и горшечника искал, которому участок принадлежит, думал, если куплю, попробую тоже горшечным делом заняться, я ведь на гончара когда-то учился, а сейчас вот у садовника одного работаю, копаю, полю, делаю что велят. Да никто не знает, где тот горшечник. Я не один базар исходил, всех горшечников расспрашивал. Глины я, правда, натаскал оттуда потихоньку, с той части, что возле канавы. Только там и можно ее взять, там она сырая, хоть немного поддается.
— Верно, зовут и Землею Крови, да где же ее нет, земли крови-то, господин? Где человек поселился или животина, там они и погибают, насильственной смертью или своей, а кровь их возвращается в землю. Куда ни глянь, везде — земля крови.
— Смуглый, жилистый мужчина с холодным взглядом.
— Я знаю, что говорю, господин, я мясник, и отец у меня мясником был, и дед. В Иерусалим мы приехали из Сихема, братья мои тоже стали мясниками, так что я там лишним оказался. Знаете такой город, Сихем? Сколько себя помню, мы все время скотину резали. Да только пустяк это по сравнению с тем, сколько здесь режут: народу в Иерусалиме много, его надо кормить. Я в помощниках у мясника, нож мне не доверяют, а ведь я барана так могу заколоть, он не мекнет, ну, что поделаешь, наш брат рад и этому. Людей — много, работы — мало. Мое дело — связать, держать, грязь убрать. Часть платы я получаю мясом, не самым лучшим, но хоть покупать не надо, это тоже большое дело. Иной раз даже продашь что-нибудь соседям: голову баранью, ногу, деньги всегда нужны, вот хочу еще комнатку к дому пристроить, шестеро детей у меня, тесно им.
— Мне плевать, как это называют: Землей Горшечника или Землей Крови. Работы нет, господин, пекарня, где работал, закрылась, потому как зерна нету, муки нету. Голодаем мы, господин! Уйти бы отсюда, а куда? Мы ведь из-за нищеты в Иерусалим переселились, думали, здесь хоть немного легче будет. И вот — сижу без работы. Коли б не домишко этот, бросил бы все и подался куда-нибудь, но этот дом — все наше достояние, господин, какой-никакой, а кров. Хлеба вот нет.
— Малорослый, тощий человечишка, на глазах — слезы.
Узкий, в триста квадратных саженей кусок земли уходит вниз по склону к канаве. Несколько хилых кустиков, одичавшие фруктовые деревья, всюду высокий, по колено, бурьян. В конце, у канавы, несколько едва заметных холмиков, на них, среди травы, галька.
Местная власть, в ведении которой находится это поле, разъяснений не дает. Не имеет права. Чиновник с неприступным выражением лица сообщает: не продается, не сдается в аренду. Подробности сообщать не уполномочен. Нет, он не отрицает: в поземельных списках значится как «участок Горшечника». Почему поле зовут Землей Горшечника, не знает. О названии Земля Крови слыхал, но название это неофициальное, в списках такого нет. Еще он говорит: должность эту занимает всего два года, получил ее по большой протекции, рад был до смерти. Со значением сообщает: работы невпроворот, люди продают, покупают, бегут сюда, бегут отсюда, пришлых, безродных хоть пруд пруди, много желающих обосноваться, еще больше спекулянтов. Так что надо понять: ответственность на нем огромная, у него ведь не единственная забота — помнить, кому какой участок принадлежит.
Дидим, улыбнувшись, достает кошелек.
— Этого досье у нас нет, — торопливо говорит чиновник. Дидим развязывает кошелек.
— А где оно? Чиновник разводит руками. Пальцы Дидима роются в кошельке.
— Может, в канцелярии Синедриона? Чиновник снова разводит руками. Дидим вытаскивает руку из кошелька, пальцы его сжаты.
— Тогда, может, в канцелярии прокуратора? Чиновник беспомощно опускает руки. Дидим кладет сжатый кулак на стол.
— Может, оно секретное?
— Четверо детишек у меня, господин, всех кормить-поить надо, — сообщает чиновник. Дидим, разжав кулак, оставляет на столе три динария. Смотрит чиновнику в глаза.
— Я — писарь в Синедрионе, и не два года, а тридцать с лишним. Хочу купить этот участок для своих детей. Чиновник, не сводя глаз с динариев, кивает растерянно:
— Досье у нас нету, о владельце участка информации тоже нет, ничем, к сожалению, не могу помочь… — и осторожно накрывает динарии ладонью. Дидим, прощаясь, наклоняет голову, направляется к двери, оборачивается.
— Ты христианин? Чиновник нервно смеется.
— Будь я христианин, разве бы я служил здесь, господин? На губах Дидима снова мелькает улыбка.
— Я догадывался, что тебе ничего не известно, но хотел убедиться в этом. Я в самом деле купил бы этот участок. Даже если это чье-то тайное захоронение…
— Дидим идет к двери, потом опять останавливается, оглядывается; лицо его искренне и серьезно. — Скажи: ты бы не хотел служить писарем при Синедрионе? Я человек пожилой, усталый, ты мог бы занять мое место. К моим рекомендациям там прислушиваются. Получать будешь вдвое больше, чем здесь. А у тебя четверо детей. Чиновник не в силах произнести ни слова; ладонь его лежит на динариях.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: