Александр Чаковский - Неоконченный портрет. Книга 1

Рузвельт обладал таким талантом. Это, естественно, не мешало ему ненавидеть врагов и соперников — тех, кто, преследуя свои корыстолюбивые цели, травил его десятки лет. Но этот врожденный талант помогал ему привязывать к себе людей на всю жизнь.

История буржуазной политики знает много примеров, когда тот или иной политикан с помощью изощренных приемов, опираясь на подкупленную прессу, обретал репутацию друга простых людей. На самом же деле никого он так не презирал, как этих самых простых людей...

Рузвельт, конечно, любил людей. Ему хотелось, чтобы счастливы были все — и богатые и бедные. Он верил в бога и считал частную собственность незыблемым фундаментом американского здания. Но наступит время, и он пойдет на такие меры, которые тысячи алчных, купающихся в золоте людей назовут «социалистическими» и станут травить Рузвельта чуть ли не как агента Москвы…

Однако в ноябре 1910 года до всего этого было еще очень далеко.

Пока что Франклин Делано Рузвельт был избран в сенат штата Нью-Йорк.

Итак — сенатор!

Два года спустя, на следующих выборах в законодательное собрание штата Нью-Йорк, — опять победа!

В ноябре 1912 года президентом Соединенных Штатов избирается кандидат демократической партии Вудро Вильсон. Не проходит и полугода, как Рузвельт — ему недавно исполнилось тридцать лет — назначается помощником министра военно-морского флота. В 1920 году расстается с военно-морским министерством. Его выдвигают кандидатом в вице-президенты. На этот раз — поражение!

В августе 1921 года Рузвельт заболел. Врач Беннетт, которого вызвала Элеонора, успокоил ее, заявив, что это всего лишь простуда. Два-три дня назад Рузвельт ловил рыбу с яхты. Неожиданно потеряв равновесие, он упал в ледяную воду. После этого его знобило, и он ощущал некоторое недомогание. Вскоре Рузвельт отправился с сыновьями на морскую прогулку. Возвращаясь с нее, всей семьей помогал тушить лесной пожар. Затем, чтобы охладиться, выкупался в холодном озере Глен Северн (хотя уже несколько дней продолжал ощущать недомогание). Затем вместе с мальчиками Рузвельт пробежал полторы мили до дому, а потом еще раз выкупался в ледяной воде — теперь уже в океане, в заливе Бэй оф Фанди.

Снова вернувшись домой, он в мокром купальном костюме сел читать почту, после чего испытал сильный озноб.

Чему тут было удивляться? Хорошо еще, что не схватил пневмонию!

Увы, было бы гораздо лучше, если бы дело обошлось воспалением легких.

То, чем заболел Рузвельт, называлось полиомиелитом. Фактически он лишился ног. Некоторое время он еще передвигался на костылях, да и то с посторонней помощью, а потом не мог даже и этого.

Ему не исполнилось еще сорока лет. Он был молод, полон энергии и не собирался сдаваться никому, даже страшной болезни. И все же сначала она привела его в полное смятение. Он обращался за помощью к различным докторам, устно и письменно излагая им историю того, что с ним произошло.

Пожалуй, последней его надеждой был доктор Уильям Эгглстон, выдающийся специалист, живший в штате Южная Каролина.

Излагая Эгглстону историю своего несчастья, Рузвельт писал: «Первые симптомы болезни появились в августе 1921 года, когда я был крайне переутомлен чрезмерной работой. Вечером у меня начался озноб, который не прекращался всю ночь. К утру ослабели коленные мышцы на правой ноге, и она уже не выдерживала моего веса. Вечером начало слабеть левое колено, и утром следующего дня я уже не мог встать. Это сопровождалось температурой сто два градуса (по Фаренгейту), и болевые ощущения были во всем теле. К концу третьего дня были затронуты практически все мышцы ниже грудной клетки. Единственным симптомом выше грудной клетки было ослабление мышц больших пальцев, что лишило меня возможности писать. Особой боли в позвоночнике и ригидности шеи не было.

На протяжении последующих двух недель мочевой пузырь приходилось опорожнять с помощью катетера, и я испытывал некоторые трудности, связанные с контролированием кишечника. Повышенная температура держалась всего лишь шесть или семь дней, но все мышцы, начиная от бедер и ниже, были чрезвычайно чувствительны, и колени приходилось поддерживать подушками. Это состояние крайнего дискомфорта продолжалось около трех недель. Затем меня доставили в нью-йоркскую больницу, а в ноябре наконец перевезли домой. К тому времени я уже мог сидеть в коляске, но мышцы ног продолжали оставаться крайне чувствительными, и эта чувствительность постепенно ослабевала на протяжении шести месяцев: дольше всего ее сохраняли мышцы икр.

Теперь — о лечении. Ошибка была совершена, когда в течение первых десяти дней мои ноги подвергали довольно интенсивному массажу. Этому положил конец доктор Ловетт из Бостона, который был, вне всякого сомнения, величайшим специалистом по детскому параличу.

...В феврале 1922 года на каждую ногу — от бедра до ботинка — приладили подпорки, и я мог стоять и постепенно научился ходить с костылями. Одновременно я начал делать осторожные упражнения — сначала через день, а потом ежедневно.

...Улучшение началось в это время, хотя на протяжении многих месяцев оно было медленным. Летом 1922 года я начал плавать и убедился, что это — лучшее из всех упражнений, потому что ноги становились невесомыми и я мог двигать ими в воде гораздо лучше, чем ожидал. С тех пор, то есть на протяжении последних двух лет, я, насколько это позволяли моя работа и другие обязанности, проводил то же самое лечение. В результате мышцы поразительным образом окрепли, причем улучшение в последние шесть месяцев шло еще быстрее, чем в любой другой отрезок времени.

Я по-прежнему, конечно, ношу подпорки, потому что квадрицепсы все еще недостаточно сильны, чтобы выдержать мой вес. Год назад я мог стоять в пресной воде без подпорок, если уровень воды достигал моего подбородка. Шесть месяцев назад я мог стоять в воде, если она доходила мне до верхней части плеч, а теперь — когда она доходит до подмышек».

Однако никаких новых советов Рузвельт и на этот раз не получил.

Он сам разработал для себя целую систему упражнений. В сочетании с массажем и плаванием они должны были вернуть его ногам подвижность.

Но все оказалось тщетным: в конечном итоге он добился лишь того, что руки его приобрели необычайную силу. Однажды — правда, после полуторачасовой борьбы — ему удалось вытащить из воды солидных размеров акулу.

Приходила ли ему в голову мысль о возможном близком конце? Весьма вероятно. Но характеру его была чужда рефлексия. Лишь один вопрос он не мог себе не задавать: «Хватит ли времени совершить задуманное?» И впоследствии ощущение цейтнота висело над будущим президентом, как дамоклов меч. Не смерти боялся он, а именно этого ощущения.