ГАРРИ ТАБАЧНИК - ПОСЛЕДНИЕ ХОЗЯЕВА КРЕМЛЯ

За несколько дней до пленума какие-то люди с оскорбительными выкриками, среди которых преобладали антисемитские, врываются на собрание писательской ассоциации „Апрель” в московском Доме литераторов и грозят в следующий раз явиться уже не с мегафонами, а с автоматами. Ю. Афанасьев характеризует это „живучее проявление архаичных поведенческих стереотипов” как „лицо русского фашизма” и прямо называет ворвавшихся „молодчиками из ’’Памяти” или какого-то крыла ”Памяти”. Борьбе с „малым народом”, в котором нетрудно угадать евреев, посвящена и широко читаемая в то время книга И. Шафаревича „Русофобия”, которая, преподнося во внешне наукообразной, бесстрастной манере русскому читателю конца XX века как новые рассуждения Морраса и Розенберга, кажется написанной десятилетия назад и свиде-■юльствует не о новых открытиях в области общественной мысли, а об отсталости мышления. Ее уровень не идет ни в какое сравнение с его работой „Социализм как явление мировой культуры”. Духовная нищета аргументации показывает, в каком информационном вакууме живет тот подлинный „малый народ”, к которому принадлежит сам автор, в какой далекой от проезжих дорог века провинции он пребывает. Взгляды Шафаревича представляются одиозными даже на фоне множества выступлений тех, кого условно можно назвать „новыми русскими правыми”. Рост их влияния — это, как пишет У. Лакер, свидетельство „общего кризиса советского общества, разочарования в партии, профсоюзах и других официальных организациях”.

Академизм Шафаревича находит свое уличное воплощение в лозунгах, обвиняющих во всех бедах иностранцев и евреев и призывах к чистоте расы, на что поэт Ю. Ким отвечает стихотворным письмом, в котором есть такие строки:

Во мне кошмар национальной розни!

С утра я слышу брань своих кровей.

Одна кричит, что я — кацап безмозгий,

Другая почему-то, что — еврей.

То, о чем академично пишет автор „Русофобии”, писатель А. Буй-лов на правлении Союза писателей РСФСР излагает без обиняков просто: „Я не знал этой темы еврейской, я оленей пас, я так своим умом дошел: почему они везде? 5?

Объединившиеся во имя спасения России от еврейской опасности „оленепасы” раскидывают по Питеру листовки, призьюающие к еврейским погромам в день рождения Маркса — 5 мая 1990 года. Слухи о нем распространяются и по Москве и проникают в печать. 200-тысячное еврейское население столицы приведено в волнение. КГБ выступает с опровержением, утверждая, что нет никаких доказательств готовящихся погромов. В Москве по этому поводу невесело шутят: „Они говорят, что они этого делать не будут”.

События в Эстонии и Молдавии, где забастовки русского населения получили поддержку, а возможно, и были проведены по указанию Москвы, так же как и некоторые аспекты различных этнических столкновений напоминают о возможностях органов, возглавляемых соучастником множества закулисных интриг Андропова В. Крючковым. А открывший московский февральский митинг Г. Попов прямо указал на то, откуда дует ветер: „За шовинизмом и расизмом „Памяти”, за провокациями в межнациональных отношениях стоит консервативный партийный аппарат”. Но ведь чекисты всегда были верными слугами этого партийного аппарата, и наивно думать, что все они вдруг прониклись либеральными тенденциями и прервали свои связи с консерваторами, чьи приказы в течение многих лет выполняли. К тому же, по своей природе чекизм находится в духовном родстве с консерваторами, он создан и существует для подавления свободы и демократии, а не для создания условий для их процветания.

Манипуляция общественным мнением отнюдь не монополия органов. Делая акцент на слове „демократизация”, нынешнее партийное руководство пытается проделать то же, что и сталинское руководство, объявившее накануне 1937 года о победе социализма, во что всем полагалось верить. Теперь заявление о возможном отказе монополии на власть тоже должно было привлечь к Горбачеву симпатии всех демократов мира, как в свое время симпатии социалистов мира были привлечены к Ленину, видевших в нем одного из своих. Это все тот же обновленный „демократический панцирь”, как писала на заре века, характеризуя ленинскую партию Р. Люксембург, „в который жаждущие власти заковываются”, чтобы под его покровом закабалить народ.

Гитлер, однажды заметивший, что национал-социализм это то, чем марксизм мог бы стать, если б отрешился от своей привязанности к демократическим традициям, ошибался. Марксизм так же, как и нацизм, враждебен демократии. Он только использует демократическую лексику. Демократия — это отбор лучших, для марксизма отбор лучших начинается и заканчивается партией, ставящей себя над обществом, подчиняющей его себе, самодержавно правящей им, в своих интересах, которые сна выдает за народные и во что заставляет народ верить.

На предшествовавшем пленуму митинге Ельцин сказал, что „это последний шанс Горбачева. Или он действует, или он лишится нашей поддержки”. Горбачев в очередной раз сманеврировал, но, как отмечал в газете „Уолл стрит джорнал” Ф. Старр, он объединился со сторонниками демократии „только для того, чтобы добить своих противников. Он не признал, что демократы — основа новой структуры общества”. Реалист, как его называет в редакционной статье „Вашингтон пост”, Горбачев себя в этом отношении реалистом не проявил. Он лишь говорил о возможности появления партий в будущем, „на определенной стадии”. То, что признавалось им как реальность, в странах Восточной Европы, отодвигалось в неопределенное будущее в его собственной стране. Был сделан лишь небольшой шаг в сторону создания демократической многопартийной системы, но зато был совершен большой скачок в направлении концентрации громадной власти в руках Горбачева. Следует напомнить, что недавно к своим постам генсека, председателя Верховного Совета и Совета обороны он добавил и титул председателя Российского бюро ЦК. Глава КПСС, сохраняющий за собой все эти титулы, практически монополизирует власть в интересах своей партии, даже если положение о ее руководящей и направляющей роли будет исключено из конституции.

Да и произошел ли отказ от монополии на власть на самом деле? Ведь в интервью американскому телевидению 10 февраля, через три дня после окончания пленума и после принятия новой платформы Е. Лигачев заявляет, что партия не отказалась ни от ведущей роли, ни от роли правящей партии. А социалист Б. Кагарлиций полагает, что уход КПСС с политической арены создал бы вакуум. Однако реформаторы считают, что КПСС дольше оставаться у кормила власти не может. По мнению Ельцина время для полумер и компромиссов прошло. „Мы сидим на вулкане, — предупредил он. — Через некоторое время ни Горбачев, ни кто-либо другой не в состоянии будет управлять. Тогда люди сами примутся за решение своей судьбы. Будет очень хорошо, если это произойдет, как в Восточной Германии и Чехословакии, а что если как в Румынии? Будет кровопролитие. Трагедия!”