ГАРРИ ТАБАЧНИК - ПОСЛЕДНИЕ ХОЗЯЕВА КРЕМЛЯ

Иным словами, если правду для пользы дела надо объявить ложью, это будет сделано. Если надо предать — это просто, если надо оклеветать — пожалуйста. Это стало нормой, и в шестидесятых годах В. Высоцкий пел о лжи, ’’укравшей одежду у Правды” и, нарядившись в нее, гуляющей по Руси.

Прошел в Венгрии Андропов и практический курс ведомой лишь номенклатурным работникам науки, носящей название ’’партийного строительства”. Суть ее определена двумя ленинскими фразами: ’’Дайте нам организацию революционеров и мы перевернем Россию”, — писал Ленин в 1902 году в ’’Что делать?”. Спустя шестнадцать лет он к этой формуле добавляет вторую: ”Мы Россию завоевали... Теперь мы должны управлять Россией”, — пишет он в ’’Ближайших задачах советской власти”. Авторха-нов основы этой ’’науки власти’’определяет« так: ’’Большевизм не идеология, а организация. Идеологией ему служит марксизм, постоянно подвергаемый ревизии в интересах организации. Большевизм и не политическая партия в обычном смысле этого слова. Большевики сами себя называют партией, но с многозначительной оговоркой — партией ’’нового типа”. Большевизм не является также и ’’движением”, основанным на мозаике представительства разных классов, аморфных организационных принципах, эмоциональном непостоянстве масс и импровизированном руководстве. Большевизм есть иерархическая организация, созданная сверху вниз, на основе точно разработанной теории и умелого ее применения на практике. Организационные фонды большевизма находятся в постоянном движении в соответствии с меняющимися условиями места и времени, но его внутренняя структурная система остается неизменной. Она сегодня такая же, какой она была до прихода большевиков к власти”.

В Венгрии все так и было, но как только власть ослабила контроль, все рухнуло. Значит, нельзя ни в коем случае ослаблять контроль. Это еще один важный вывод, который делает для себя Андропов.

В Венгрии он увидел, как в масштабе целой страны осуществляется еще один сталинский принцип: никаких выборов партийных руководителей быть не может. Это слишком серьезное дело, чтобы его можно было доверять случайностям. Теперь, когда посольство надежно окружено кольцом советских войск, когда в стране находится одиннадцать до зубов вооруженных советских дивизий, он чувствует себя хозяином положения и отдает приказы.

Несмотря на это, венгры все еще продолжают верить заверениям советского посла. Как и условлено, делегация, возглавляемая министром обороны Палом Мелетером, является на переговоры в штаб-квартиру советской армии. В одиннадцать часов вечера Кирали услышал голос Мелетера, звонившего из советского штаба: ’’Все в порядке”, — спокойно сказал командующий венгерскими ’’Борцами за свободу”. Это были его поледние слова. В комнату переговоров ворвались офицеры КГБ во главе с генералом Серовым. Попытавшегося было выхватить пистолет Мелетера тут же сковали наручниками.

В четыре часа утра грохот артиллерийских орудий потряс Будапешт.

— Нас обстреливают, — звонит премьер-министру Кирали.

— Не беспокойся. Советский посол у меня. Он как раз сейчас говорит с Москвой. Это недоразумение, — ответил Надь.

Советский посол действительно находился рядом, как всегда излучая искренность и дружелюбие.

— Наше правительство намерено вывести свои войска немедленно, и мы хотим продолжить переговоры, — повторил Андропов то, о чем недавно говорил Кирали.

Поверив, Надь вновь подтвердил свой приказ защитникам города, запрещающий им открывать огонь. Советский посол довольный покинул резиденцию премьер-министра.

А грохот снарядов становился все ближе.

Надь попросил связать его с советским штабом. Телефон молчал. Только теперь он понял, что все, что говорил ему советский посол, было хорошо рассчитанной игрой. Посол знал, что переговоры уже прерваны, 1Гго венгерская делегация арестована, и продолжал лгать с улыбкой на устах.

В руках правительства оставалось еще радио. Наконец-то Надь решился сказать то, что уже давно мало для кого оставалось секретом.

— Рано утром советская армия начала наступление на нашу столицу с очевидной целью свергнуть законное демократическое правительство Венгрии, — звучал по радио голос Надя. — Наши войска сражаются.

Речь эта в московских газетах напечатана не была. Но появившееся в них сообщение о том, что советская армия ведет бои против войск правительства, которое еще вчера превозносилось как подлинно социалистическое и дружественное, произвело полный переворот в сознании многих заставив раз и навсегда отбросить веру в слова советских руководителей.

В начале ноября на лекции по международному положению в Библиотеке им. Ленина в Москве, на которой был и автор, почти все вопросы касаются только венгерских событий. Когда лектор в очередной раз отказался от ответа, я с места потребовал рассказать правду о том, что

происходит в Венгрии. Вся аудитория, человек примерно двести присоединяются к этому требованию. ’То, о чем пишут в газетах — недостаточно”,

- кричат из зала.

— Разве среди присутствующих есть такие, кто сомневается в том, что советская печать пишет только правду?— обращается с вопросом к аудитории лектор. В ответ встает весь зал. Однако и это не действует. Лектор продолжает уклоняться от вопросов. Тогда присутствовавшие начинают уходить. Зал остается пустым.

В МГУ одна из партячеек выдвигает программу из трех пунктов: ликвидировать разрыв в заработной плате между партийными чиновниками и рабочими; давать в прессе правдивую информацию о положении в стране и мире; опубликовать статистические данные об уровне жизни за рубежом.

Вспыхивают забастовки на шарикоподшипниковом заводе в Москве и автозаводе в Сталинграде. Из-за волнений закрывают Свердловский университет.

Вот этого больше всего и боялись советские правители. Когда американский посол Болен спросил маршала Жукова: ”Не доказывает ли ввод советских войск в Венгрию, что существующий там режим потерял всякую опору и что все население против него?”, маршал не нашелся что ответить.

Еще недавно рядившийся в одежды „народной” власти народ полностью отказал в поддержке. Советские руководители прекрасно понимали, что они народной поддержкой не пользуются, что и их режим держится лишь силой страха перед силой штыков. Венгрия показывала, как, отбросив страх, люди перестают бояться не только штыков, но и танков. Маленькая страна звала и других последовать ее примеру.

Советские правители допустили ошибку, разрешив публиковать информацию о том, что происходит в Венгрии. Теперь они не могли просто запретить писать об этом и всячески выкручивались, объявляя тех, кого накануне называли революционными борцами .контрреволюционерами. Мальчишеское сознание автора с этим мириться не хотело. Он спорил с теми, кто, как на доказательство своей правоты, ссылался на напечатанное в ’’Правде”, забывая то, что было написано в той же ’’Правде” за день до того, кто слепо верил сказанному сегодня, отказываясь от того, во что так же слепо верил вчера. Нереальный, вывернутый наизнанку мир становился реальностью. Это был советский мир, тот мир, в котором приходилось нам жить. Понять это помогли события на берегу Дуная.