Виталий Федоров - Рельсы жизни моей. Книга 1. Предуралье и Урал, 1932-1969

Когда мы прибыли в комендатуру, нас попросили помочь разгрузить машину. Весь груз был упакован в тюки, которые были вполне подъёмными по весу, поэтому работу мы выполнили быстро. В комендатуре я не стал заходить ни к коменданту, ни искать земляка Ивана, чтобы не терять времени и успеть засветло добраться до заставы. К тому же вдвоём идти всегда веселей. Мы лишь сходили с моим попутчиком в столовую, а затем направились на свои заставы.

Часа четыре мы шли до одиннадцатой заставы. Мой попутчик уже вернулся «домой», а мне ещё предстоял десятикилометровый путь. Я обратился к дежурному:

– Мне нужно на двенадцатую заставу, но у меня нет оружия и я не знаю пароля.

– Пойду, поговорю с начальником заставы, – ответил тот. – Он скажет, как поступить.

Минут через пять дежурный подошёл ко мне:

– Оружие вам выдадут, но идти придётся одному. На флангах обеих застав имеются наряды и они, при необходимости, вас проводят.

Старшина принёс мне карабин, десять патронов и проинструктировал:

– Передашь оружие своему старшине. Он знает, как и когда его вернуть.

Дежурный сообщил мне пароль. Я зарядил карабин и стал защищён вдвойне: против чужих – карабином, против своих – паролем. Несмотря на вечернее время, было ещё светло и даже солнечно. Я беспрепятственно миновал наряды, хотя они не знали, что я должен буду там проходить. Связь-то была односторонней: наряд мог позвонить, а с заставы наряду – нет. Рации выдавались лишь в исключительных случаях. При моём приближении наряды действовали по инструкции. Требовали остановиться и назвать «пропуск». В ответ я просил назвать «отзыв». Так и добрался до своей заставы, где меня встретил дежурный. Там уже знали, что я иду.

Карабин с патронами я передал старшине. Боевой расчёт уже прошёл, поэтому я в наряд на эти сутки не попал. Вот я и «дома», где отсутствовал двадцать три дня…

Я зашёл в казарму, сразу отдал карабин и патроны старшине. Заглянул в комнату связистов, где за пультом связи сидел Миша Максимов. Мы поздоровались, обнялись. Перебросились несколькими общими фразами.

– Я рад за тебя, – сказал Миша. – Ты всё же съездил на Урал!

– Спасибо. А я рад, что вернулся, и у вас тут всё в порядке.

Я подарил ему эмблемы связиста, купленные в Москве. Тут из своего кабинета, соседствовавшего с комнатой связи, неожиданно вышел начальник заставы. Видимо, услышал наш громкий разговор через дверь. Я тут же поприветствовал начальника и доложил о прибытии из отпуска. Он поинтересовался:

– Ну как съездил? Всё нормально? Решил свои проблемы?

– Съездил хорошо, – ответил я. – Дома всё наладилось.

– Как твоё здоровье, самочувствие?

– Не жалуюсь.

– Тогда включаю тебя в тревожную группу.

– Слушаюсь, в тревожную группу.

Начальник вернулся в свой кабинет, а я, попрощавшись с Мишей, пошёл в столовую, «голод не тётка». В столовой ужинали солдаты, готовящиеся идти в ночной наряд. Когда я подошёл к раздаточному окошку, меня увидел Саша Копытов. Однако он почему-то смутился:

– Витя, ты откуда появился? Где пропадал-то?

– Из отпуска я.

– А, вот оно что. А то я уже забыл про тебя, тут каждый день передо мной мелькают одни и те же лица по нескольку раз. И вдруг ты… Я даже удивился.

Выдал он мне ужин, я поел, поблагодарил его. И отправился в казарму, на свою койку спать – всё-таки устал после пары-тройки десятков километров пешего перехода. Но поскольку меня назначили в тревожную группу, то спал, не раздеваясь. Ночью меня никто не потревожил. Витя Соловьёв был в ночном наряде, утром пришёл довольно рано (я ещё спал), позавтракал и лёг спать.

Когда встал, первым, кого увидел, был командир отделения Юрий Фокеев. Мы с ним поздоровались и обменялись сапогами. Я сказал ему спасибо за обувку и вручил ленточку из Военторга – для обновления знаков различия на погонах сержанта. Вкратце рассказал ему о поездке. Особенно его насмешил случай моей «прогулки» на такси по Москве. Он сам был москвичом, и когда перестал, наконец, смеяться, подтвердил, особенно выделив последнее слово:

– Они у нас (таксисты) такие !

На пульте у связистов сработала система «Клён». «Прорыв». Быстро организовали тревожную группу во главе с инструктором со служебной собакой-следопытом. Потом ещё одну, тоже с инструктором и собакой. Я тоже числился в тревожной группе, но меня пока не «тревожили». Как я потом узнал, обе группы не обнаружили никаких следов нарушителя. Для полной уверенности начальник заставы решил послать третью группу из четырёх человек. Старшим назначили меня. В боевом приказе было сказано:

– Как можно быстрее продвинуться в тыл (начальник указал место на карте), где находятся кочевники с отарами овец. При передвижении быть внимательными. Нарушитель может оказаться в любом месте. Опросить чабанов и проверить их кочёвки.

Мы с заставы припустили бегом, благо, вначале наш путь был под горку. День был жарким, и трое из нас быстро вспотели. Но один молоденький солдатик как будто и не чувствовал жары, бежал себе сухонький. Я ему даже позавидовал.

Преодолев около десяти километров, и так никого и не встретив, наконец, на склоне низины мы увидели большую отару овец. Их пасли два чабана с собаками. Мы поговорили с каждым из них по отдельности. Они сказали, что никого постороннего не видели. Но нам нужно было проверить их кочёвку. Я уже знал несколько грузинских фраз и мог почти без акцента обратиться к ним. После этого они начали мне доверять как своему. Я попросил показать нам их временное жильё. Один из них провёл нас к кочёвке. Ни там, ни поблизости никого не оказалось. По обычаю гостеприимства чабан предложил набор угощений: чачу, мацони, сыр, лаваш. Мы отказались, попросив его не обижаться, объяснив, что нам надо торопиться. Попросили только попить водички, и, утолив жажду, отправились в обратный путь.

Мы ещё не знали, что посланные ранее инструкторы не обнаружили никаких следов, и что нас послали лишь для подстраховки, на случай, если вдруг нарушитель окажется опытнейшим шпионом-невидимкой, умеющим хорошо заметать следы и «выключать» нюх собак каким-нибудь заморским порошком. Мы вернулись из похода по тылам уже после обеда.

Наконец-то мне удалось встретиться с Витей Соловьёвым. Мы обнялись. Я рассказал ему о некоторых событиях отпуска, но ему хотелось услышать обо всём более подробно. Особенно он обратил внимание на то, что я за весь отпуск так и не встретился с Аней Корченко, которую считал почти невестой.

– Помяни моё слово, – предрекал он, – она ещё припомнит тебе ночёвку у сестёр Козловых. А то и просто перестанет отвечать на твои письма.