Виталий Федоров - Рельсы жизни моей. Книга 1. Предуралье и Урал, 1932-1969

На следующий день я был на работе с утра, а Миша, проезжая по нашему селу, на обратном пути забежал к нам. Он передал мне привет и сообщил, что у него всё нормально, переночевал он в доме приезжих на станции.

Одно время у нас в доме около недели проживали гастролирующие артисты из Свердловска, человек пять (в это время нам пришлось ночевать на сеновале). Они гастролировали по соседним деревням, на концерты их возили в небольшом автобусе. В основном с ними общалась Вера – она была у нас самая интеллигентная, начитанная и занятая делами меньше других. Когда артистам было что-нибудь нужно, они в первую очередь обращались к ней.

В школу машинистов я написал письмо, в котором сообщил о своём желании поступить к ним учиться. Начал собирать документы. Для получения медицинской справки необходимо было ехать в Камышловскую железнодорожную поликлинику.

В один из выходных я пошёл на станцию Поклевская, чтобы поездом доехать до Камышлова. На станции стоял поезд дальнего следования, стоянка была короткой, всего две минуты. «Значит, скоро пойдёт», – подумал я и решил ехать на нём старым добрым способом – на подножке вагона. Езды всего-то один час.

На подножке я оказался один – это вам не 1947 год, когда буквально все подножки вагонов были облеплены «зайцами». Я решил попробовать войти в тамбур. Дверь оказалась не запертой. Я прошёл внутрь, немного проехал в тамбуре. Опасаясь попасться на глаза проводникам и желая испытать что-то новое, решил перебраться на крышу вагона, благо, лесенка рядом. Поднялся, и только высунул голову выше вагона, как воздушным потоком с моей головы сорвало новенькое кепи. И тут я услышал хохот. Обернулся назад. На крыше вагона сидели, свесив ноги в пространство между вагонами, двое парней – лет по шестнадцать-семнадцать. Поезд мчался на всех парах. Мне ничего не оставалось, как сесть рядом с ними. Они посторонились, освобождая мне место.

Я понял, что ребята не агрессивные, а просто любители приключений, возможно, как и я. Сел с ними рядом. Разговорились. Они поинтересовались, служил ли я в армии. Я ответил и кое-что рассказал о службе. Один из них заметил:

– Я бы ни за что после армии не поехал на крыше вагона.

Я постарался объяснить:

– Мне нужно попасть в Камышлов в первой половине дня, а пригородный поезд идёт медленно и поздно. А этот скорый останавливается по пути только в Пышме.

После этой остановки я перебрался на подножку вагона. При подъезде к Камышлову вспомнилось, как восемь лет назад именно здесь железнодорожная милиция задержала и оштрафовала нас с Виктором. Не доезжая до вокзала, я решил спрыгнуть с подножки на ходу поезда. Мне раньше частенько на работе приходилось ездить на маневровом паровозе до вагонов, куда нужно было носить цепь. Я никогда при этом не просил остановить локомотив, а садился и сходил на ходу на любой скорости. Но, как оказалось, одно дело маневровый паровоз, а другое – скорый поезд, который, хотя и притормозил при подходе к станции, но не настолько, чтобы было легко и безопасно прыгать с подножки. Но я всё-таки рискнул. И просчитался.

Меня подбросило вверх, а затем я шлёпнулся на землю. Поднялся. Вроде, меня никто не видел. Осмотрел себя – руки и коленки ободраны. У меня в руках была брезентовая хозяйственная сумка, а в ней бутылка с молоком и несколько кусочков хлеба. При ударе о землю бутылка открылась, молоко вылилось в сумку, и хлеб теперь плавал в молоке. В сумке получилась своеобразная тюря [10] Тюря – кушанье из хлеба, накрошенного в квас, молоко или воду. ( Прим. ред.) . Мне пришлось из неё всё вытряхнуть, кроме бутылки, которая представляла собой ценность, ибо была дефицитом.

Я пришёл в поликлинику и первым делом зашёл к травматологу, который не обнаружил у меня серьёзных повреждений. В процедурной мне позволили умыться. Обработали ранки, некоторые из них перевязали. Затем я отправился на медкомиссию, где прошёл все необходимые кабинеты, и мне выдали положительную медицинскую справку.

Зашёл в отдел кадров и взял справку с места работы. Сел в пригородный поезд, идущий из Свердловска до Тюмени, и вечером уже был дома. В общем, съездил с приключениями, но не напрасно.

На следующий день зашёл к заместителю начальника и взял у него характеристику с места работы. Теперь все документы были готовы, и я отправил их бандеролью в Свердловск, хотя ответа на своё предыдущее письмо ещё не получил.

Через несколько дней из школы машинистов мне пришёл этот ответ, в котором говорилось, что если мне к первому сентября 1955 года не исполнится 23 года, то документы высылать смысла нет. Также было написано, что конкурс в этом году – десять человек на одно место.

Двадцать три мне исполнялось только десятого сентября. Конкурса-то я не боялся, наоборот, такая борьба даже возбуждала – нужно оказаться лучшим из десяти! Но, похоже, бороться мне за «место под солнцем» не придётся. А жаль.

Я прекратил подготовку к экзаменам и стал ждать возвращения документов. Через неделю я получил пакет из школы машинистов. А в нём – вот неожиданность – вызов на экзамены. Я стал абитуриентом! В вызове были указаны дата прибытия, список экзаменов, а также сказано, что на время экзаменов мы будем обеспечены общежитием. Выходит, мой «юный» возраст в 22 года 11 месяцев 20 дней не стал всё-таки помехой для вызова на экзамены. Возможно, сработала моя железнодорожная рабочая специальность. Наверное, многие из потенциальных абитуриентов никогда не работали на железной дороге, а привлекала их сама специальность и полное государственное обеспечение.

Я снова засел за учебники. На работе оформил отпуск на время экзаменов с первого по пятнадцатое августа.

Меня опять потянуло к экстремальным развлечениям. В Свердловск я решил поехать на товарном поезде. Часть грузовых вагонов была оборудована переходными площадками, где также размещались сиденья для кондукторов [11] Кондуктор – здесь работник, сопровождающий поезд для наблюдения за правильностью и безопасностью его следования и за сохранностью грузов. ( Прим. ред.) и ручной тормоз. При формировании состава такой вагон ставят в первую треть состава для главного кондуктора и в хвост поезда для старшего кондуктора. Главный кондуктор везёт всю документацию, а старший на хвостовом вагоне ставит сигнальные фонари, следит в пути за их целостностью и нормальной работой. Кроме того, кондуктора при необходимости подают сигналы машинисту. Но иногда в длинных составах попадаются вагоны с переходными площадками и в середине состава.

На станции стоял поезд. Я спросил у главного кондуктора, куда он идёт.

– В Свердловск.