Виталий Федоров - Рельсы жизни моей. Книга 1. Предуралье и Урал, 1932-1969

– Фёдорова, – ответила она сквозь стиснутые зубы.

Я был не против – пусть у дочери будет моя фамилия. Вскоре судья вернулась и зачитала решение. Суд решил нас развести. Мне присудили оплатить госпошлину (или судебные издержки – в подробности я не вникал).

– Вы свободны, Елена Матвеевна, – объявила судья. – А вы, Виталий Николаевич, должны заплатить пятьсот рублей и предъявить квитанцию в бухгалтерию суда.

Ещё будучи в Асбесте, я спросил у адвоката, во сколько мне обойдётся развод. «От пятисот до полутора тысяч», – ответил он. Я прикинул, что если придётся платить по максимуму, то это почти десять моих зарплат – большая сумма. Оглашённая судьёй сумма «всего» в пятьсот рублей показалась мне хорошим знаком.

Когда мы вышли из здания суда на улицу, Лена шла впереди меня, понурив голову и не оглядываясь. У меня мелькнуло чувство жалости к ней. А потом мы молча разошлись по разным сторонам навсегда.

Я заплатил деньги в сберкассе и отнёс квитанцию в суд. Собрал вещички, рассчитался с гостиницей и поехал на железнодорожный вокзал.

Уже в пути, лёжа на полке, под перестук колёс я стал мечтать о свадьбе. В голове сами собой родились несколько строк стихотворения. Им не хватало рифмы, стихотворный размер тоже подкачал, но зато они были искренними:

Мы с тобою, Рая, дожили

До поры, загаданной ночью при луне.

И зимой, и летом думал я об этом,

Думал я о свадебном, о желанном дне.

Приехав домой (Асбест теперь уже стал моим домом), я первым делом зашёл к Рае. И с порога стал декламировать свой неказистый стишок. Она поняла, что я теперь свободный человек. И готов снова «потерять свободу». Рая не умеет восторгаться, прыгать до потолка – темперамент у неё далеко не холерический. Она, конечно, была рада, но восприняла всё как должное.

– Я знала, что так будет, – сказала с лёгкой полуулыбкой.

Подробный разговор о будущей свадьбе отложили на следующий выходной. Я вернулся в общежитие, чтобы отдохнуть после дороги и приготовиться к работе.

Ещё в июле 1958 года вышло постановление Совмина, предусматривавшее перевод всех асбестовых рудников с узкой колеи (1000 мм) на широкую (1522 мм). На нашем руднике первые шаги к этому были сделаны в следующем году – начали прокладывать новые пути параллельно узкоколейным. Вскоре из Чехословакии стали поступать новые мощные электровозы 21Е, изготовленные на заводе «Шкода». Это были шестиосные локомотивы с тремя двухосными тележками, соединёнными подвижными креплениями. Над средней тележкой находилась кабина машиниста с двумя пультами управления, на крыше кабины установлены токоприёмники. Нагрузка на одну ось составляла 25 тонн, общий вес электровоза – 150 тонн.

Один такой электровоз уже «катался» по вновь построенным путям от борта карьера до отвала. Вывозил породу, которую грузил экскаватор, копающий траншею для укладки новых путей в карьер. На 21Е работали по двое – машинист и помощник. Во время перехода на новую технику трудовая деятельность не останавливалась ни на один день. Работали фабрики обогащения, и мы, как и прежде, возили руду и пустую породу.

Однажды днём я вёл поезд, спускался порожняком в карьер. Меня окликнули с нового электровоза, предложив остановиться и зайти в ним в кабину. Я остановился на спуске. Тормоза вагонов отпустил, надеясь, что электровоз удержит порожние вагоны.

Я перешёл глубокую и широкую траншею, вскарабкался наверх – к электровозу, с которого меня позвали. Поднялся в кабину. Внутри были машинист Сутормин, житель посёлка Черемша (я его раньше встречал, но общаться не доводилось), и его помощник, бывший слесарь ПТО Толя Дозмаров. Я поздоровался и спросил, что мне хотели показать.

– А вот что, – хитро подмигнул Толик и показал мне чайник и кружку.

– Что это?

– Пиво, выпей кружечку.

После первого рейса, заключив, что уже достаточно поработали, они решили побаловаться пивком. Я отказался:

– Спасибо, но я на работе ничего крепче воды не пью.

Тут я взглянул на свой поезд, который должен был мирно стоять и ждать меня. Но что такое? Он, к моему ужасу, начал двигаться вниз, в карьер. Я мгновенно спрыгнул с чужого электровоза и понёсся вниз в траншею. Спуск мне дался легко, а вот на втором борту траншеи мне пришлось преодолеть препятствие в виде рельса, под которым в середине было небольшое пространство – через него я и прошмыгнул.

Со всех ног я погнался за движущимся поездом, догнал его и, пытаясь отдышаться, заскочил в кабину. Останавливаться не стал, а прибавил скорости и спустился в карьер, где меня уже ждал зелёный огонёк светофора.

Позже я специально подходил к этому месту, где проскочил под рельсом, и сам себе удивлялся – как же я смог протиснуться, да ещё так быстро вверх через такое маленькое пространство? Значит, и вправду верна теория, что в критической ситуации у некоторых людей появляются дополнительные силы и скорость, которые в обычной жизни человек не использует, держит в запасе.

Однажды мы с Раей стали свидетелями ещё одного случая, подтверждавшего эту теорию. Девочка лет восьми гуляла в негустом лесу около города. Нам с улицы Лесной было её хорошо видно. И тут вдруг на девочку с лаем накинулась собака. С перепугу девочка так припустила бежать, что сперва бросившаяся за ней собака скоро стала отставать, а затем и вовсе повернула назад. Нам показалось, что с такой скоростью не бегают даже спортсмены-легкоатлеты, не то что восьмилетние дети.

А причину, по которой мой электровоз самопроизвольно начал движение, я установил в ту же смену. Виновником оказался один из тормозных цилиндров, который стал пропускать сжатый воздух. Подобные неполадки стали происходить всё чаще и чаще, поскольку в связи с поступлением новых электровозов старые стало некому ремонтировать. Слесарей перевели в новое депо, а узкоколейные электровозы просто «добивали».

На «семейном совете» мы постановили устроить свадьбу 11 июня 1960 года. Но официальную регистрацию брака решили отложить до лучших времён. Мы с Раей заранее сняли комнату в частном доме у бездетной четы среднего возраста. Там мы будем жить до получения своего жилья.

Я поехал в Свердловск, где купил Рае свадебное платье. Оно подошло, и моя невеста в нём была очень красивой. О предстоящей свадьбе я сообщил своим родственникам и пригласил их на наше торжество. Приехала моя мама с Иваном Гавриловичем, сестра Вера с мужем Николаем. Фаина где-то путешествовала и приехать не смогла. Не было и брата Жени – после окончания ремесленного училища его направили работать токарем в какой-то закрытый город в Невьянском районе, и, наверное, не отпустили с работы.