Элиза Ожешко - Гибель Иудеи

Веспасиан спокойно взглянул на нее, и на тонких губах показалась насмешливая улыбка.

— Кто? Сознаюсь, что в значительной степени Вероника.

Его хладнокровие еще более ее возбуждало.

— А теперь, — сказала она с высокомерным смехом, — теперь, когда цель достигнута, Флавий не нуждается более в том, кто поднял его на высоту.

— Я повторяю, речь идет не о Флавии, а о цезаре. Если бы Веспасиан, полководец Нерона, отверг в свое время твою помощь, это было бы преступлением против государства. Если бы Веспасиан, став цезарем, возвел иудейку в священный сан Августы, это было бы тоже преступлением против государства. Веспасиан поклялся, что время преступлений миновало.

— Значит, ты не дашь согласия?

— Вероника может быть возлюбленной Тита, но никогда — его супругой…

Крик бешенства сорвался с ее уст.

— Никогда супругой? — крикнула она. — А между тем Тит, наверное, сообщил тебе то, что ты, вероятно, и сам уже давно знал. Вероника уже стала супругой цезаря. Не думай, что я позволю безнаказанно оттеснить себя. В Риме еще существуют законы, еще есть сенат, и я открыто заявлю о своем священном праве, подтвержденном подписью Тита.

Веспасиан снова усмехнулся и медленно поднялся.

— Конечно, Рим еще имеет законы, — равнодушно сказал он, — и есть еще сенат. Он был и при Нероне, а между тем его супруга Октавия, происходившая из знатного рода, сама дочь цезаря, была признана виновной в супружеской измене перед законом и сенатом, хотя была невинна, как новорожденное дитя…

— Я не кроткая Октавия, — возразила Вероника. — Меня нельзя отстранить, как Марцию. Веспасиан может, конечно, велеть умертвить Веронику, но до того Рим узнает, как цезари понимают справедливость. Доказательства в моих руках.

— Доказательства? — спросил Веспасиан с притворным изумлением. — У тебя есть доказательства?

— Да, собственноручная подпись Тита, — сказала она с торжествующим смехом: — Контракт, составленный Юстом бен Пистосом, тайным секретарем Агриппы, вскоре после твоего прибытия в Цезарею Филиппийскую. Тит признает себя в нем законным супругом Вероники, царицы Понтийской.

— Как? — Удивление Веспасиана, казалось, возрастало. — У тебя есть этот контракт?

— Да, и я представлю его сенату.

— Неужели? — повторил Веспасиан еще настойчивее, и в глазах его засветилась жестокая насмешка. — У тебя есть этот контракт? Не ошибаешься ли ты?

Вероника вздрогнула, и с ужасом взглянула на него. У нее мелькнуло подозрение.

Одним прыжком она оказалась у железной шкатулки, которую всюду носила при себе. Дрожащими руками она нажала тайную пружину. Крышка открылась, внутри было пусто.

Смертельно побледнев, она отшатнулась от стола. Красная завеса застлала ей глаза.

— Ну что же, — медленно проговорил Веспасиан. — Где же контракт?

— Украден, — крикнула она. — Ты украл его у меня.

Веспасиан пожал плечами.

— Цезарь не крадет, — холодно ответил он, — ибо цезарю все принадлежит. Конечно, я должен сознаться, — продолжал он холодным ироническим тоном, — что и до меня дошли слухи о браке между Вероникой и Титом. Я никогда не верил этому слуху. Тит слишком умен, чтобы дать преждевременно заковать себя в цепи. Я понял сразу, что мнимое доказательство — несомненная подделка. Подписи были очень похожи на настоящие, но все-таки это подделка. Мне было неприятно, что Вероника, наша бескорыстная союзница, могла необдуманно совершить поступок, который так жестоко карается законами. Поэтому я решил избегнуть следствия и проявил свою дружбу тем, что уничтожил этот поддельный документ.

Веспасиан подошел к открытому окну, медленно вынул из тоги свиток и стал его рвать на мелкие кусочки, которые потом бросил в окно. Ветер подхватил их и разнес повсюду. Только один кусочек залетел обратно в комнату и упал к ногам Вероники. Но она не обратила на него внимания. Она опустилась на подушки, зарывая пальцы в мягкий шелк, и лежала, уничтоженная, глядя на цезаря глазами, полными ненависти. Так вот оно, страшное возмездие! Вероника предала свое отечество и своего бога ради власти над людьми. И теперь, когда она стояла на пороге могущества, предательство обратилось против нее самой. Око за око, зуб за зуб. Но еще не все потеряно. Она будет бороться до конца, хотя бы все погибло вместе с ней.

И вдруг она громко засмеялась. — Однако, несмотря на всю твою осмотрительность, ты кое-что забыл, цезарь, — надменно сказала она.

— Ты забыл о свидетелях, — повторил Веспасиан спокойно. Их показания очень сомнительны Я тщательно прочел все имена Кто они? Ах да — Агриппа, царь иудейский… Почему же Агриппа сказал мне теперь, когда я его спросил в присутствии других, что он никогда не подписывал такой безрассудной бумаги. Я не знаю, Вероника, чем ты его прогневила, но он идет против интересов своей сестры.

— Он мстит мне, — глухо проговорила она. — Этот трус хочет свалить всю вину на меня.

— Я не настолько посвящен в ваши дела, — равнодушно продолжал Веспасиан, — чтобы возражать тебе. Но и другие подписи сомнительны. Иосиф бен Матиа, например….

Вероника горько засмеялась.

— Он, конечно, друг Флавиев, — презрительно сказала она. — Ведь Веспасиан подарил ему даже свой дворец и дал ему римское имя Флавия Иосифа. Этот предатель….

Она не договорила, это слово сорвалось у нее с губ против воли. Разве она имеет право называть других предателями?

— Он не помнит, — продолжал Веспасиан, — что когда-либо призывал благословение неба на брак между иудейкой и язычником. Что касается других — Андромах, твой придворный врач, уже умер; Юст бен Пистос сослан в Тивериаду и под страхом смертной казни не имеет права оставить ее; Таумаст, твой домоправитель, слишком стар. Поездка в Рим сломила бы его последние силы, не говоря о том, что при теперешних смутах слишком опасно путешествовать. Его могут убить в дороге.

Веспасиан вертел в руках маленькую шкатулочку, украшенную жемчугом; на крышке было изображение амура, оседлавшего льва. Повисла напряженная тишина; Вероника нарушила ее последней попыткой сопротивления.

— А Тит?

— Тит, конечно, — ответил Веспасиан, — утверждает то же, что и ты. Но если бы даже он имел смелость проявить свою любовь к Веронике открытым признанием подлинности поддельного и даже исчезнувшего документа, то это принесло бы мало пользы Веронике. Римские браки непохожи на иудейские. В Риме легко добиться развода без всякого повода. Что бы, например, помешало Веспасиану признать Веронику, царицу покоренного народа, военнопленной и отдать ее Титу как рабыню? Тит тогда будет иметь право поступать с рабыней по своему усмотрению. Он может ее подарить, продать или, если хочет, сделать своей наложницей. Одного только он не может сделать по нашим законам. Он не может жениться на Веронике, не лишая себя в то же время всяких прав на почести и на власть в будущем. Не забывай, что друзья Рима вместе с тем и рабы Рима. Говоря откровенно, я не думаю, чтобы Тит принес такую жертву Веронике. Он мне дал сегодня эту изящную безделушку, — вероятно, дар любви. — чтобы я передал ее тебе.