Элиза Ожешко - Гибель Иудеи

Тит вскочил.

— Иосиф Флавий? — удивился он. — Что случилось?

Бывший наместник Иудеи тяжело дышал от быстрой ходьбы.

— Веспасиан… — проговорил он с трудом, и ужас отразился на его лице. — Веспасиан умирает. Его только что унесли… Спеши!..

— Умирает? — проговорил Тит бледнея и невольно отступил от Вероники.

— Умирает? — повторила и Вероника беззвучно.

— Он опирался на руку Агриппы, — сказал Иосиф Флавий, — чтобы подняться из-за стола, когда вдруг смертельно побледнел и зашатался. Агриппа едва удержал его. Несколько врачей около него, но они не могут понять, в чем дело. Он лежит без движения, сердце едва бьется. Вероятно, внезапный паралич. Во всяком случае, Тит, поспеши к нему В случае его смерти сенат тотчас же принесет тебе присягу и ты покажешься народу. Ты ведь знаешь, Домициан, твой брат…

Он замолчал. Тит уже бежал ко дворцу Домициана. У Тита не было большего врага, чем Домициан, который завидовал его славе и стремился занять его место.

У большой лестницы Вероника догнала его.

— Ты мне дашь знать, Тит, — настойчиво просила она, — еще в эту ночь?

В эту ночь, — подтвердил он и прибавил тихо, чтобы Иосиф Флавий его не слышал. — Тит умеет быть благодарным. Если Веспасиан умрет, то Рим завтра будет приветствовать Веронику именем Августы.

Иегуда бен Сафан вышел из ворот дворца и махнул рукой. Регуэль быстро вышел из-за угла.

— Счастье тебе улыбается, — прошептал Иегуда. — Веспасиан внезапно заболел. Поговаривают о яде. Во дворце величайшее смятение. Тебе легко будет попасть к Веронике.

Регуэль ничего не ответил. Он молча последовал за своим проводником через темные безмолвные покои. Иегуда остановился у маленькой двери, осторожно открыл ее и стал прислушиваться, затаив дыхание. Затем он позвал за собой своего спутника.

Они вошли в одну из комнат, через дверь соседней пробивался луч света.

— Это свет из спальни царицы, — сказал Иегуда. — В этой комнате хранятся ее наряды. Там в углу покрытое коврами возвышение. Спрячься за ним и обожди, пока Вероника отпустит своих служанок. Но, может быть, — прибавил он, — ты откажешься от своего опасного замысла? Не скрою от тебя, что отсюда трудно будет выбраться. А если тебя схватят, то тебя ожидает…

Регуэль остановил его движением руки.

— Я только разделю участь моего народа, — сказал он твердым голосом.

Он спрятался за коврами. Иегуда вышел, душная тишина повисла в комнате.

Иегуда смеялся, спеша куда-то по темным улицам Рима. «Было бы безумием, — думал он, — держась за крылья умирающего орла, надеяться взлететь с ним вверх. Власть Вероники погибает. Расшатанный дом нужно срыть до основания прежде, чем он обрушится на живущих в нем».

Он подошел к дворцу Веспасиана, перед которым заметно было оживление. Гонцы и сенаторы, астрологи и врачи входили и выходили, озабоченные болезнью цезаря. Иегуда обратился к одному из придворных:

— Царь Агриппа у Веспасиана?

Тот утвердительно наклонил голову.

— Позови его поскорее или лучше проведи меня к нему. Дело чрезвычайно важное. Оно касается здоровья императора.

Придворный быстро повел его во внутренние покои. Иегуда последовал за ним. Вскоре из покоев императора поспешно вышел Агриппа.

— Это ты, Оний?! — воскликнул он удивленно.

Бывший пророк поклонился с улыбкой.

— Вспомни, — сказал он, — что ты до сих пор не отпускал меня со своей службы.

Царь нахмурился.

— Поздно вспомнил об этом, — сказал он, — и, право, теперь не время.

— Теперь-то именно и время, — сказал Оний многозначительно. — Я пришел сообщить тебе то, что навсегда упрочит твою дружбу с Флавиями. Выздоровление цезаря в твоей руке. Цезарь отравлен.

Агриппа побледнел.

— Вероникой?… — пробормотал он невольно.

— Вероникой, — подтвердил Оний. — Я могу дать тебе средство отомстить ей.

Царь с угрозой поднял руку.

— Клянусь моим павшим могуществом, — воскликнул он, — я воспользуюсь этим средством.

Вдруг чья-то рука легла ему на плечо. Перед ними был Тит.

— Отравлен Вероникой? — спросил сын Веспасиана, задыхаясь. — Докажи это.

Оний спокойно сказал:

— Прости, благородный цезарь, что не я принес тебе это известие. Я хотел пощадить твое сыновнее чувство. Но это правда. По поручению Вероники я сам напитал ядом яблоко, которое приготовлено было для Веспасиана. Но успокойся, — прибавил он, улыбаясь. Желание Вероники было, чтобы яд был смертельный, я же не исполнил ее приказа. Никогда бы я не посягнул на жизнь цезаря…

— Однако Веспасиан лежит, как мертвый. Сердце его едва бьется. Усилия врачей оживить его тщетны.

— Это потому, что они не знают истины, — ответил пророк. — Я выбрал безвредное снотворное средство, и Веспасиан встанет свежим и здоровым завтра утром, даже если ты не повелишь употребить раньше это противоядие. Я передаю его тебе как доказательство моей честности. Ты можешь дать его врачам для исследования.

Оний передал Титу маленькую коробочку.

— Но почему, — спросил Тит, глядя на него с презрением, — почему ты не донес о покушении заранее?

Оний пожал плечами.

— Тогда бы стали допрашивать Веронику, — ответил он, — и скорее поверили бы ее оправданиям, чем моему доносу. Ты ведь знаешь, даже пытка не всегда заставляет говорить правду, а я слишком слаб, чтобы выдержать такое. Да к тому же это было бы напрасно. Царица, несомненно, нашла бы другую, менее совестливую руку для исполнения своей воли.

Тит наклонил голову, соглашаясь с доводами Ония, но взгляд его по-прежнему оставался мрачным: Рим не провозгласит его завтра цезарем.

— Жди здесь ответа, — сказал он после короткого раздумья и подозвал стражей, стоявших внизу, — центурион Фотин останется при тебе. Но берегись, при первой попытке бежать ты будешь немедленно казнен.

Пророк усмехнулся и отошел на несколько шагов. Фотин встал около него, Агриппа прислонился к дверям.

Прошло около часа, прежде чем вернулся Тит.

— Ну, что же? — спросил царь.

— Он сказал правду, — холодно ответил Тит. — Веспасиан проснулся совершенно здоровым, он только еще слишком слаб, чтобы говорить. Подойди ближе, Оний.

Оний подошел со смиренным видом, но глаза его горели жадным ожиданием. Теперь наконец он близок к желанной цели. Он спас цезаря. Награда его будет неслыханной.

— Что ты повелеваешь, цезарь? — проговорил он с напускным благоговением.

— Ты заслужил благодарность Флавиев, — сказал Тит с холодным спокойствием. — Требуй себе награды.

Оний низко поклонился.

— Да исполнится воля великого цезаря. Вот все, чего я желаю…

Презрительная улыбка промелькнула на хмуром лице цезаря.

— Хорошо. Вот тебе.

Он подозвал раба, который нес за ним два маленьких мешочка.