Лина ТриЭС - Третья истина

Энтузиазм был тем большим, чем громче в уши шептала политическая совесть: «Хорошо ли: в бурлящем потоке новой жизни самым интересным и главным остаются вечерние встречи с человеком, так естественно носящим свое антиреволюционное прозвище…». Этот человек появлялся каждый вечер крайне изобретательно. То он спрыгивал с решетки пустынного сквера напротив, то оказывался на крыше длинной пристройки и они шли некоторое время параллельно — она по земле, он поверху… Бывало, он возникал под окном, шутливо маскируясь у стеночки, а иногда даже слегка пугал Сашу, внезапно отделяясь от густой тени какого-нибудь проема, в тот момент, когда она уже считала, что сегодня он не придет. Эта таинственная игра, а он, конечно же, и сам ею забавлялся, имела свой результат. Ни один человек в коммуне Сашиного друга не видел, и все были уверены, что просто у Шаховской есть странная привычка прогуливаться вечерами часа два-три невесть где, в одиночку. Нет, в окошко выпрыгивать, как сулил Виконт, ей не приходилось, но ее отлучки замечались и не вызывали нареканий только по причине общей неразберихи после переезда.

Виконт постоянно пребывал в прекрасном настроении, по отдельным репликам она догадывалась, что его поиски подходящей для себя деятельности увенчались успехом. На Сашин вопрос, что же он делает, Виконт, блеснув глазами, убежденно ответил: «Именно то, что неотложно». Но никаких подробностей не рассказал, применив хорошо известную ей формулу: «В следующий раз — обязательно».

Их походы из торжественных и благоговейных свиданий с Петроградом превратились в озорные, веселые, полные смеха и мелких проделок прогулки. Они играли на ходу в буриме, используя для рифм слова из вывесок и афиш, он благосклонно взирал на то, как Саша, таясь от глаз жильцов, закидывала в окна нижних этажей цветы. А однажды, вместо цветов, они оделили неизвестных людей конфетами из большого пакета, принесенного Виконтом, сказочного богатства в такие скудные времена. Он со смехом сказал, что сладости достались ему по ошибке, а случайным даром небес следует делиться.

Он, не делая замечаний, подстраховывал, когда она усаживалась на балюстрады и перила, смеялся до упаду ее сценкам «из школьной жизни», разыгранным в каком-нибудь пустынном скверике, сам рассказывал всякие короткие смешные истории, связанные с местами, где они проходили.

За это время они сделали два необычных приобретения. Одно так и осталось у Виконта, а другого они лишились в тот же день и весьма забавным образом.

Как-то, на Аптекарском они приметили на углу чистенькую белоголовую старушку, застенчиво прятавшую что-то под платком и провожающую редких прохожих робкими взглядами.

— Бьюсь об заклад, — сказал Виконт, когда возвращаясь, они застали старушку в том же положении и на том же углу, — эта дама вознамерилась что-то продать, и крайне заинтересована в результате сделки.

— Почему вы так уверены в таком странном предположении? Может быть, ждет кого-то?

— Потому что, Александрин, когда мне случалось выступать купцом на рынке сбыта, я подавлял порывы вести себя примерно так же. Добивался иного образа действия и оставался в выигрыше.

— Какого же иного?

— Напористого, чтобы не сказать навязчивого. Шучу, конечно. А ждет эта дама понятливых покупателей, — он решительно направился к старушке. — Сударыня, нам нужно именно то, что вы продаете. Он склонился к пожилой даме с хорошо известной Саше ласковой, всепрощающей улыбкой.

— Что Вы? — поразилась дама. — Быть того не может, у вас вид культурного человека. А это такая чепуха, что и показывать стыдно.

— А все-таки, — мягко упорствовал Поль, — разрешите мне судить…

— Бог с вами, смотрите… Там бумага прекрасная. Вы курящий? Вероятно, для этого… — она, покраснела, как редко умеют старушки, и вытащила книжку в расписном переплете, — … делать самодельные папиросы.

— Сонник! Гадатель! О-о! Я об этом мечтал всю жизнь. Понимать людей с первого взгляда, раскалывать их, как орешки… Теперь это осуществимо, благодаря вам. Мадам, прошу вас, — он протянул буквально расцветшей в улыбке от его слов женщине маленькую золотую монетку.

— Не могу и не могу, такого человека обманывать, вы, очевидно, не разобрались, сударь… Это же пятирублевок. Царский… Книга стоит совсем не столько… — шепотом добавила старушка.

— Прошу прощения. — Виконт порылся в кармане и вытащил еще одну монетку.

Старушка растерялась до онемения, попыталась вернуть обе монеты. Но Поль пылко уверил, что эта книга многим необходима как воздух, что жить без нее лично ему было невыносимо плохо, что некоторые книги чрезвычайно дороги, приплел не к случаю прижизненные издания классиков. Осевшая под его напором, смущенная дама взяла деньги и пригласила к себе попить морковного чаю с сахарином.

Виконт отказался и уже шутливо помахал рукой, прощаясь, но на сторону старушки неожиданно для самой себя решительно стала Саша. Ей почудилась возможность прямо сейчас решить жилищную проблему. Квартира и одинокая старушка в комплекте. Это, как сказал Поль, им и требуется. Но… квартиры, как таковой, не оказалось. Был закуток — отгороженная часть заставленной мебелью, точно вещевой склад, галереи. От этой встречи им остался только сонник, который они, впрочем, так и не открыли.

В другой раз пути привели их в разоренную явно бандитским налетом лавочку. Раскрытые настежь двери гостеприимно манили внутрь, обещая укрытие от застигшего их проливного дождя.

Виконт сел на прилавок и перегнулся вниз:

— Не бросили ли здесь впопыхах зонтика?

Саша подхватила шутку и принялась разбираться в груде разорванных пустых коробок. К своему изумлению, извлекла из-под них небольшую целую. В ней оказалась маленькая шляпка с вуалеткой и сидящей сбоку парой птичек с растерянным выражением кругленьких глазок. Саша надела это комичное сверхмодное чудо, и они, под восхищенные возгласы Виконта, посвященные ее тонкому вкусу при выборе головных уборов, пошли по тем самым переулкам, которые он так настоятельно рекомендовал обходить стороной. В самом глухом тупичке, где Виконт продолжал веселиться: «Так. Головку чуть-чуть набок. Да не твою, непонятливая! Чижика! Прибавим ему, таким образом, томности во взгляде…», Саша оскорбленным тоном сказала, что его издевательства можно компенсировать только лишь полюбившейся ей в Смоленске итальянской канцоной. Поль, вняв, напел полтора куплета странным голосом «в нос», дав понять в заключение, что только этот тембр соответствует придурковатому виду Сашиных пернатых друзей. Для завершения чудной сцены из незамеченного ими окна на втором этаже высунулась миловидная женщина в ночной сорочке с широким вырезом, размахнулась и… Виконту осталось только подхватить камешек, обернутый денежной бумажкой, и отвесить поклон в сторону ценительницы пения. Женщина скрылась, а Саша весело засмеялась. Виконт, не разворачивая, подкинул камешек на ладони и обратился к своей спутнице: