Рустам Саитов - Град Екатерины

— Найдутся ли у тебя, Акинфий Никитич, хорошие мастера плотинные да молотовые?

— Так для хорошего человека не только плотинные найдутся. Для хорошего человека, Василий Никитич, у меня все найдется. Коли мы с тобой дружить станем, будешь ты жить не тужить, да и деткам на прокорм останется. Да ты давай, давай пей да закусывай. Поди, впервой демидовские разносолы-то вкушаешь! Ты Никитич, и я Никитич. Давай уж не обижай тезку.

Татищев не обижал.

— Я тебе, Василий Никитич, без обиняков, напрямую скажу. Вижу я, человек ты не сказать что богатый, а у тебя ведь детки есть. Дочку определить надо, сынок подрастает. Ты уж прими от меня, от всего сердца, по-дружески. Я-то не обеднею, а тебе, глядишь, помогу. Держи!

Демидов достал со дна корзины сверток. Подал Татищеву.

— Бери, не погнушайся. Да давай подружим с тобой. Хватит нам собачиться. Ты одно пойми: без меня тебе не сдюжить. Нешто сам не понимаешь?

— Спасибо тебе. Но денег не возьму. Убери, если не хочешь поссориться. Дружить я согласен. А помощи от тебя ох как надо мне. Я и советом твоим не погнушаюсь. Только денег мне больше не предлагай. Не то дружба врозь!

Демидов, видя непреклонность Татищева, разочарованно убрал деньги.

— Ну, как знаешь. Но коли надо будет — проси, сколько требуется. Так дам…

На крыльцо Горного управления вышел Демидов и молча сел в карету. Феоклистов проворно прыгнул за хозяином. Усевшись напротив, посмотрел вопрошающе.

— Не взял, — сокрушенно изрек Демидов. — Что за человек! У всех берет, а у меня не взял.

— Может, мало дали?

— Да он даже мельком не глянул на деньги. Будто и не было их вовсе.

Демидов достал из-за пазухи сверток.

— Да за такие деньжищи я в Петербурге пол-Берг-коллегии купил. А этот нос воротит. Нет, не взять его деньгами. Осторожен шибко. Пойдем по-другому. Отпишем в Санкт-Петербург, что берет взятки. Пока разбираться будут, глядишь, еще что-нибудь придумаем. Город он хочет тут строить. Столицу горную. А нам оно надо?

— Свят, свят, свят, — перекрестился Феоклистов, — у нас-то под боком да столицу, с генералами да начальниками… пронеси, Господи!

— Вот и я о том же!

— Хозяин! А может, отписать, что хлебные обозы задерживает. Народ, мол, ропщет, на работу не выходит. А так не далеко и заводы остановить. Военные заказы срываются? Срываются! Мужики, мол, голодные отказываются караваны по Чусовой вести. А пушки, да ядра, да гранаты, поди, ох как сейчас государю нужны.

— Молодец! Башка! Петр Лексеич нынче к персидскому походу готовится. А этот афронт ему весьма некстати будет. Он только что благодарственное письмо мне прислал за припасы воинские да за лес корабельный для петербургских верфей. Так что в самый нужный момент и ударим по Татищеву. А главное, скажем, что взятки берет. Ох не любит царь-батюшка мздоимцев, ох не любит! Матвея Петровича Гагарина, князя, губернатора сибирского, повесил за воровство. А тут — капитанишко. Тьфу ты! И следа от него не останется!

— А поди потом докажи, что не брал!

— Ну да, то ли он украл, то ли у него украли, а запашок-то пойдет. Задымится земля у Васьки под ногами. Верно, верно все складывается. Ты это, как домой вернемся, снаряди обозишко в Петербург, к Апраксину [5] Апраксин Ф. М. — влиятельный чиновник двора, глава Адмиралтейства. . Дам еще денег да письмо ему отпишу. Сам и отвезешь. Пусть в Берг-коллегии поправит кого надо, а заводу здесь не бывать! Эх, да и с Петром Лексеичем пускай поговорит про капитанишку нашего. Сделаешь все, а следом за тобой и сам поеду. Надо с государем лично поговорить. Но только опосля Апраксина. Ну, каково!

— Голова ты у нас, Акинфий Никитич! Тебе бы в столицах заседать да Расеей править.

— А я что делаю?

Демидов самодовольно расхохотался. Феоклистов подобострастно подхватил. Демидов вгляделся в окно кареты.

— Вон видишь, впереди, поляна на взгорье? Вели туда править. Здесь гулять хочу!

Феоклистов открыл окошечко на передней стенке кареты и крикнул кучеру, чтобы брал вправо на подъем. Демидовский обоз въехал на поляну. Из саней на нетронутый снег вывалились веселые, разбитные девки и мужики, степенно сошла челядь. Демидов вылез из кареты, с одобрением оглядел выбранное место и скомандовал:

— Ставь шатры, жги костры! Здесь гулять будем!

Вся команда ответила отчаянным гвалтом. Девки завизжали от предстоящего удовольствия, мужики — от пьянящего приволья и изобилия водки. Челядь молча и проворно бросилась исполнять приказ хозяина.

В январе 1722 года Татищев выехал в Санкт-Петербург. Узнав по дороге, что Петр уехал в Москву, на торжества по случаю долгожданного мира со шведами, свернул в старую столицу. Но Петра там не застал. Тот уехал осматривать олонецкие заводы. Тогда же Татищев узнал о жалобе Демидова, поданной на него Петру. Видимо, из-за нее Петр и приказал придержать Василия Никитича в Москве. Встреча состоялась только в середине марта.

Татищев вошел в кабинет Петра. Петр встал из-за стола и вышел ему навстречу.

— Здравствуй, Татищев! Приказал я задержать тебя в Москве до моего приезда. Садись, рассказывай. Что там у тебя на уральских заводах? Отчего с Демидовыми тяжбу затеял?

Петр сел за стол, Татищев — в кресло, напротив.

— Петр Лексеич, государь-батюшка! Заводы казенные нашел я в великом запустении и упадке. Людей не хватает. Мощности малые, хотя руд в округе в достаточности. Нашел я место под новый завод, да под такой, каких Европа не видывала. На сорок молотов. Махина! Уже и под плотину место разведал и подготовку начал к строительству. А теперь Берг-коллегия их строить не велит. Отписали, мол, железных заводов везде довольно! Поскольку государственная коллегия о моем достоинстве или в другом чем имеет сумнение, того ради прошу, чтобы повелели послать вместо меня туда кого иного…

Петр, не дав ему договорить, произнес:

— Экий ты быстрый. Чуть не по-твоему вышло, так и в кусты. А кто дело до конца доводить будет? Железоделательные заводы нам весьма нужны. Берг-коллегию мы поправим. Вот Брюс из Европы вернется, сам с ним говорить буду. Уральский металл достоинство высокое имеет. Мне нужны надежные пушки, гранаты, ружья, якоря, да всего и не перечесть. На уральских заводах нужно всеми силами расширяться. Жизнь сама заставляет.

— Государь! Я за ради отечества и Вашего Величества жизни не пожалею, но при отношении таком руки опускаются.

— С Демидовыми что у тебя? Что писал мне — правда?

— Правда истинная, государь! С весны 1721 года своих людей в Невьянск стал посылать. А в ответ: «Указам из губернии послушны не будем». Демидовы закусили удила, не слушают и не принимают меня. Забирают к себе руду, добытую на казенных рудниках для государственных заводов, сами рудники захватывают, грабят караваны, солдаты демидовские избивают крестьян и рудознатцев, посмевших работать на меня. Бывает, что и до смерти. Курьеры, что посылал с депешами по каждой такой «противности», пропадают в лесах. Демидовские десятину не платят. И вообще самовольство повсеместно творят.