Бернар Клавель - Свет озера

Но нынче утром Бизонтен меньше думал о Пьере, чем о Блонделе и о тех, что остались вместе с ним в хижине. «Помнишь, в тот день ты торопился поскорее вернуться домой, — думалось ему, — а нынче утром вроде как бы смылся. А теперь ты побаиваешься — неизвестно что там у них может произойти. Конечно, он их не оскорбит, но с таким, как у него, медовым голосом, с его взглядом, который вас так и обволакивает, мало ли чего может случиться за целый день, когда в хижине остались женщины, дети да старик кузнец. Человек этот не такой, как все. Что правда, то правда. Что-то он от нас скрывает».

К городу Морж они подтянулись к середине дня, и Бизонтен от души обрадовался, завидев первые городские дома. Снегу здесь почти совсем не осталось, разве что местами, зато все блестело, омытое дождем. Похоже было даже, будто это само озеро слиняло на фасады и мостовые. Фонари и печурки, горевшие в лавочках, казались золотистыми отблесками, размытыми этой неуемной водой, и неизвестно откуда она бралась — то ли падала с неба, то ли набегала из озера. Ибо озеро ни на шаг не отступало от берега. И смешивалось с серым небом.

— Но даже сейчас оно красивое, — заметил Бизонтен и повернул в сторону озера своих лошадок — пусть тоже полюбуются.

Мастер Жоттеран завел их к себе в дом, а работники его стали разгружать повозки и чистить лошадей. Бизонтен от души обрадовался, увидев госпожу Жоттеран, полную женщину, с короткими и толстыми ногами, переваливавшуюся на ходу, словно от морской качки. Глаза у нее были большие, голубые, блестящие, как фаянсовые, а кожа лица гладкая и лоснящаяся. Светлые усики, а из бородавки, сидевшей на ее правой щеке, торчал пучок твердых волосков.

— Разоблачайтесь, — предложила она. — Сейчас все ваши вещички пересушим. А мы с утра посмеиваемся над этим паршивым огнем, не желает в такую погоду разгораться.

— Уж дров-то вам наверняка хватает, — заметил Бизонтен.

— Сапожник всегда без сапог: весь город за топливом ходит на стройку, но ни разу мой Жоттеран не позволил мне хоть полешко принести.

— Для этого ученик имеется, — ответил мастер Жоттеран. — Достаточно ему об этом сказать.

— Очень твоему ученику интересно, горит у меня в очаге огонь или нет.

Бизонтен рассмеялся.

— Видать, у вас ничего не изменилось, сказал он.

От накинутых на спинки стульев плащей начинал валить пар, да и та одежка, в какой остались приезжие, тоже стала понемножку дымиться. Бизонтен чувствовал, как ему припекает то спину и зад, то живот, бедра и лицо, и он то и дело поглядывал на госпожу Жоттеран, хлопотавшую вокруг длинного стола. Он заранее потихоньку посмеивался себе под нос над беднягой Пьером, видя, что хозяйка ставит рядом с миской тарелки. Ясно, возчик никогда в жизни такой роскоши и не видывал. Но Пьер был человек смышленый и сдержанный. Он смотрел, как его сотрапезники едят суп, и, ничуть не стесняясь, действовал так же, как они, да еще бросал красноречивые взгляды на Бизонтена, словно говоря: «Надеялся позабавиться надо мной, милок, только зря старался».

Пообедали они на славу; Бизонтен ждал того часа, когда они встанут из-за стола и можно будет рассказать Жоттерану о появлении у них Блонделя. Старик не особенно этому удивился, зато его супружница прямо разохалась, узнав, что у них живет лекарь из Франш-Конте.

— Надо и ему тоже еды послать, — сказала она. — И варенья для малышей. Я наварила яблочного. И каштаны тоже есть.

Пока она укладывала провизию в корзины, Жоттеран обратился к Бизонтену:

— А этот человек рассчитывает остаться в Морже?

— Сам не знаю, — признался Бизонтен. — Ни словом не обмолвится, куда собирается и когда.

— Хотелось бы очень помочь человеку, но знаешь, лучше прямо сказать ему, что вряд ли он сумеет избежать карантина… Да и найти работу для лекаря — это дело непростое. Ни за что на свете наши горожане не допустят, чтобы в лекарскую корпорацию чужеземец втерся. Слишком они боятся, что у них работы поубавится.

Жоттеран подошел к окну, откуда была видна его стройка, и произнес:

— Ваши повозки запрягли, да и дождь вроде утихомирился. Пора вам ехать, сынки. И так уже только к ночи доберетесь.

Пьер и Бизонтен поблагодарили хозяев, но, когда они совсем собрались уходить, Жоттеран посмотрел на них лукавым взглядом и бросил:

— А ну-ка, поторопитесь. После ваших рассказов о Мари и об этой чудом спасенной мне почему-то кажется, что нынче вечером ты, Бизонтен, обнаружишь еще одну девицу, да смотри как бы в деды не попасть!

И пока они спускались по лестнице, все еще был слышен веселый смех хозяина.

На вершине холма они невольно остановились — среди низко нависших туч вдруг образовался просвет, и стало видно озеро.

— Мне все это знакомо, — заметил Бизонтен, — долго так не продлится, но все-таки взглянуть не помешает. Да уж стоит полюбоваться.

И впрямь перед этим зрелищем, длившимся всего несколько минут, они даже смолкли. Западный ветер покинул горные вершины и стлался сейчас по зеркалу вод. Там, где они стояли, царил покой. Чудеснейшая тишина. Даже земля и та перестала дышать и уже не впивала в себя потоки дождя. Дыхание ветра пробегало только по поверхности воды. На миг казалось, он осел, сжался, потом видно стало, как он погнал по озеру длинные серые горбы, но среди них то там, то здесь в эту серятину уже вплетались желтоватые нити. Вдруг ветер сразу взмыл вверх. Кружась, ушел к востоку, где сгрудились тучи, плененные цепью гор. Должно быть, тучи и впрямь налились свинцовой тяжестью, потому что ветру пришлось прилагать огромные усилия, чтобы прорубить брешь в их сплошной завесе. Но на помощь ему подоспело огненное дыхание заката. И оно оказалось как раз тем инструментом, которого требовала именно эта задача. Без всяких видимых усилий солнечный рубанок прошелся по тучам, и стружки искрами посыпались в воду. Нестерпимый блеск их был так силен, что на мгновение осветил даже самые заветные подводные глубины. Затем рубанок свернул направо и врезался в утесы Савойских гор, и вершины их запылали живым огнем. Но это-то и рассердило ветер. Он повернул вспять, взлетел вверх, свирепо набрасываясь на все, что лежало под ним. И полет его был подобен всемирному обвалу и потушил вечерние сумерки. Сразу наступила темнота, и под струями набежавшего ливня заржали лошади. Пьер с Бизонтеном быстро схватили поводья. И в самое время. Под хлесткими ударами дождя кони сами двинулись вперед.

— Ну и чертова погодка! — проворчал Бизонтен. — Март, что ли, наступил!

Теперь вместе с водой с небес повалила снежная крупа.

— А что же, до марта уж не так далеко! — крикнул в ответ Пьер, крупно шагая и втянув голову в плечи.

«Он прав, — подумал Бизонтен. — Да и нынешняя зима промелькнула гораздо быстрее, чем я предполагал. Даже в мертвый сезон лес все равно живой мир, даже и не замечаешь, как идут часы».