Гарольд Лэмб - Феодора. Циркачка на троне

Возможно, всё это было в Юстиниане. Он никогда не появлялся в учреждениях, с помощью которых правил. Глубоко верующий, он осознавал свои обязанности басилевса Византии, исполняющего повеления Бога на земле. Больше, чем кто-либо другой, эти римляне-византийцы разделяли то, что принадлежало цезарю и что принадлежало Богу.

В случае с Юстинианом мы сталкиваемся не с раздвоением личности, а с двумя разными личностями. Без Юстиниана не было бы Феодоры, а без Феодоры не было бы Юстиниана. Павел Силентиарий восхваляет жену как помощницу мужа. Среди историков мудрейшие ввели в привычку прибавлять к деяниям императора: «хотя, возможно, его на это натолкнула Феодора». Вскоре сила воли царственной четы начала действовать в разных направлениях, но лишь однажды между ними образовалась пропасть: в деле о высылке Анфимия.

Картина личности молодого Юстиниана ясна. Студент и фаворит старого Юстина, православный верующий и сторонник фракции венетов. После женитьбы появляется новый Юстиниан. После смерти снова проясняется его личность: церковный бюрократ, уединившийся в своих теологических изысканиях.

Мы имеем дело с неразлучной парой, которая по отдельности могла бы остаться незамеченной, но вместе совершала великие дела. Юстиниан и Феодора — первые известные супруги в современной истории. Их портреты мы можем видеть в мозаиках церкви Святого Виталия в Равенне. Они стоят врозь, но мы ощущаем их единство — император и императрица со своими прислужниками предлагают одинаковые дары Богу. Лицо императора мясистое, с усталыми глазами, изображает здоровье и обеспокоенность; лицо императрицы, тонкое и напряжённое, похоже на маску боли, освещённую блестящими тёмными глазами. Мозаику изготовили незадолго до её смерти.

Характер дочери сторожа животных подвергался нападкам и защите в течение четырнадцати веков. Говорят, этот цирковой чертёнок стал первой феминисткой в мире. До неё большим влиянием пользовались императрицы Ариадна и афинянка. Феодора добивалась своих целей с несгибаемым упорством. Другие были религиозны, у неё же была истинная вера, за которую она боролась, отстаивая своих духовных отцов. Она обожала императорский пурпур и даже в гробу лежала в саване, сшитом из него. В глазах западного духовенства она — разрушительная интриганка; восточное духовенство объявило её святой защитницей.

Литература, особенно тайно изданные собрания «Жизнеописаний известных людей» Прокопия, увековечила её как императрицу-распутницу. Догматик Гиббон («Упадок и падение Римской империи») со своей любовью к верным фактам и ложным выводам заявляет, что «уверенные в том, что ум женщины, потерявшей целомудрие, скудеет, с удовлетворением будут слушать обличительные речи, отрицающие добродетель Феодоры, преувеличивающие её недостатки и резко осуждающие грехи молодой распутницы».

Гиббон добавляет: «Из стыда или презрения она часто уклонялась от рабского проявления поклонения толпы, избегала отвратительного городского света и скрывалась во дворцах и садах, уютно расположившихся на морском побережье Босфора».

Кажется, догматик прославляет бедняжку, но это совсем не так. По его мнению, восточное христианство стало одной из причин упадка и падения его милого Древнего Рима. Феодора не была развращённой, и изучение её действий ни в коей мере не говорит о её презрении к толпе. Во время своего знаменитого сопротивления восстанию «Ника» она сказала, что останется во дворце, даже если это будет означать смерть. Нападение Белизария и Мундуса на толпу на ипподроме последовало за отказом Феодоры уйти, но она не просила об этом. Что касается садового дворца в Гироне, то он служил убежищем, но не из-за того, что она стыдилась встречаться с людьми в Священном дворце. Можно смело утверждать, что у Феодоры не было ощущения вины.

«Молодая распутница» Гиббона созвучна странной ненависти Прокопия, которую тот питал к императрице. Нимфоманка, представленная в тайной истории маленького летописца, никогда не существовала. Если бы Феодора была такой, как её представляли, то едва ли могла бы энергично править более двадцати лет. А общественное мнение не дало бы ей продержаться на троне и месяца. Даже Прокопий признает, что «ни один сенатор не возражал против свадьбы, ни один священник не высказывал серьёзного беспокойства». Молчаливое сопротивление браку Феодоры исходило от светских женщин, подогреваемых Юфимией. Доктор Вудворд считает, что летописцы духовенства того времени осуждали или превозносили актрису-императрицу по религиозным, а не личным причинам [4] «Либерат может сказать о Феодоре лишь то, что она была безбожным врагом церкви. Виктор Тонненненсис искупает еретические взгляды императрицы, но не ее прошлые грехи. Малалий и Феофан могут сказать о Феодоре лишь то, что ее поступки были полны добра и следования законам Божьим. Эвагрий враждебно настроен по отношению к морали византийского общества, но не говорит ничего плохого о Феодоре». .

Иоанн Эфесский, восхищавшийся Феодорой, без стеснения называет её проституткой. Но он имеет в виду не публичный дом, а скорее театральные подмостки, ведь в Константинополе это было одно и то же; он называет ипподром «церковью сатаны», а к браку Феодоры относится как к браку актрисы и светского человека. Феодора выросла на задворках ипподрома, где предлагала себя, она принадлежала разным мужчинам и последовала за одним из них, Гецеболом, в Африку, до встречи с Юстинианом она родила дочь. Из этого Прокопий создал образ императрицы-распутницы.

Есть что-то сказочное в дальнейшей судьбе Феодоры в роли императрицы. Её незаметное влияние чувствуется в мрачном своде законов, её характер и несгибаемая воля ощущаются как вспышка молнии, её насмешки и фокусы изменяют весь ход интриг в империи. Естественно, она причинила много зла: помогла падению дурного, но необходимого Иоанна из Каппадокии, но никогда не вредила Юстиниану. Зонара говорит, что она оказывала на него большое влияние. Современный историк Штайн называет её влияние на супруга злосчастным и губительным.

Профессор А.А. Васильев [5] Васильев А.А . Юстин Первый: начало эпохи Юстиниана Великого. Издательство Гарвардского университета, 1950. Описание эпохи правления Юстина известным исследователем истории Византии. пишет, что, «после того как она вышла замуж за Юстиниана, Феодора порвала со своим бурным и двусмысленным прошлым и стала верной женой. Она принесла во дворец своё безграничное самолюбие, жадность к богатству, симпатию к монофиситам, с которыми познакомилась во время скитаний по Ближнему Востоку, и свой собственный практический ум». Что касается влияния Феодоры, Васильев добавляет, что «оно было больше влияния Юстиниана». Лично я не верю, что Феодора испытывала жадность к богатству. Прокопий утверждает, что это правда, и пытается заклеймить самого Юстиниана в жадности, и всё же актрису-императрицу возвели в почётный ранг басилиссы империи, а преданность Юстиниана увеличивала доходы Константинополя. Многие из её пожертвований, например на перестройку Антиоха, записаны в летописях, она также была щедра к просителям.