Дмитрий Петров - Юг в огне

Контрреволюция не унималась, хотя попытка генерала Корнилова произвести переворот в августовские дни провалилась и сам он со своими приверженцами был арестован.

Корнилов находился под стражей в быховской гимназии. Охрана «арестованных» была поручена текинцам из Дикой дивизии, той самой дивизии, которая была в составе третьего конного корпуса, направлявшегося на разгром революционного Петрограда. По существу эти текинцы-конвоиры были в полном подчинении Корнилова. В результате такой «охраны» «тюрьма», в которой был генерал, превращена в его боевой штаб.

В самое короткое время Корнилов сумел подготовить в десять раз больше сил, чем их было в августе. Более двухсот тысяч подобрал он хорошо вооруженных солдат и офицеров, чтобы бросить их на захват власти. Кроме этого, Корнилов твердо рассчитывал на помощь юнкерских училищ и школ прапорщиков, в которых насчитывалось до пятидесяти тысяч человек. Рассчитывал он также на поддержку некоторых кавалерийских и казачьих частей.

В это время войсковой атаман Дона генерал Каледин, вначале обвиненный в связи с Корниловым, в контрреволюционным мятеже, а затем оправданный, стал открыто превращать Донскую область в оплот контрреволюции.

В Новочеркасске — столице донского казачества — был подписан договор об образовании Юго-Восточного союза, в который входили донское, кубанское, терское и астраханское казачьи войска, а также горские народности Северного Кавказа.

Узнав об этом, на Дон и Кубань, как спугнутое черное воронье, забирая с собой все ценности, устремились коммерсанты, жандармы, изгнанные из частей офицеры, помещики, шулера и аферисты, проститутки и чиновники и, вообще, всякий буржуазный сброд.

Для общественной безопасности, а главным образом своей, Каледин решил стянуть в Новочеркасск верные донскому правительству войска.

Когда Каледину докладывали о надежных воинских частях, то немало лестного сказали и о ростовской отдельной казачьей сотне, которой командовал Константин Ермаков. Этого было достаточно для того, чтобы Каледин распорядился отозвать Константина с его сотней в Новочеркасск.

Константин, конечно, не знал причин отзыва его сотни из Ростова. Как преданный начальству офицер, он даже не стал вдаваться в размышления об этом. Раз надо — значит надо! И он отдал приказ по сотне готовиться к переезду в Новочеркасск.

Когда он прибыл с сотней в Новочеркасск, ему приказали разместить казаков в отведенном для них помещении — городском училище.

Вскоре для Константина все стало ясно, почему его с сотней перебросили в Новочеркасск. Не только он один, но и еще некоторые надежные офицеры со своими казаками стягивались в столицу Дона. Константин думал: «Ага, значит, уж не такой я маленький и незначительный человек, раз во мне нуждается донское правительство». Он почувствовал в себе силу. «Надо от жизни брать все, что она дает», — внушал он себе.

Без жены ему в Новочеркасске было скучновато, и он написал ей письмо, чтобы она подготовилась к переезду из Ростова.

Теперь Виктор редко заглядывал к Ермаковым. Делать там было нечего. Марина по окончании гимназии, оформив свое поступление на медицинский факультет, уехала к родителям в Азов. Без нее было тоскливо, и Виктор с нетерпением ждал осени, когда она снова должна приехать в Ростов учиться.

Он почти никуда не ходил. Днем работал в канцелярии роты, а вечерами читал книги. Большим праздником для него являлись те дни, когда он получал от Марины письма.

Но вдруг почему-то письма от нее перестали приходить. Это встревожило Виктора. Он решил пойти к Ермаковым, надеясь узнать что-нибудь о любимой девушке.

Виктор застал Веру в хлопотах, она упаковывала вещи.

— А-а, Витенька! — обрадовалась она. — Как вам не стыдно, совсем забыли меня!.. Как хорошо, что вы пришли. Я так устала. Целый день вожусь с узлами. Противные, надоели…

— Куда это вы собираетесь? — удивился Виктор.

— Ну вот, — недовольно пропела она. — Он даже и не знает, куда я собираюсь… Гм… Вы бы еще год не приходили. Тоже родственник называется. Хоть умри, он и хоронить не придет… А вы разве не знаете, что мы переезжаем в Новочеркасск?

— Нет. Это зачем же?

Она рассказала о распоряжении Каледина перевести Константина с его сотней в Новочеркасск.

— Привыкла я к Ростову, — вздохнула Вера. — Не хочется мне в Новочеркасск. Очень не хочется… хотя, — оживилась она, — Константин пишет, что я могу там найти хорошее общество, занять в нем выгодное положение. Ведь вы понимаете, Витя, Новочеркасск — это все же старый казачий аристократический город… Там много казачьих дворян, генералов, много умных, интеллигентных людей… А сейчас там в особенности весело. Из Москвы и Петрограда понаехало столько интересных людей. Все аристократы, капиталисты туда съехались… Они, говорят, просто бросаются деньгами. Много там сейчас столичных актеров, актрис… А я ведь, Витенька, интересная женщина. Правда?.. Буду нравиться мужчинам… Ха-ха-ха!.. Вы меня ревновать не будете? Шучу! Малыш, — нежно заглянула она в глаза юноше, — подождите немножко, я сейчас приведу себя в порядок, и мы будем пить чай, а хотите, так и вина выпьем. У меня есть… Противная Марфа отпросилась на весь день, тетка, что ли, у нее умирает, и я вот вожусь весь день одна… Устала ужасно… Ну, итак, посидите, я сейчас…

Что-то напевая, она выпорхнула из комнаты, долго возилась в спальне. Потом вышла оттуда помолодевшая, красивая.

— Ну, вот и я! — защебетала она. — Как, Витенька, я в таком виде вам нравлюсь?.. Нравлюсь, конечно, — не дождавшись ответа, засмеялась она. — Я давно знаю, что я вам нравлюсь и вы в меня влюблены. Сейчас, сейчас, Витенька, я накрою стол, и мы с вами посидим… Самовар я не буду ставить, бог с ним. Это слишком сложно. Мы вот с вами закусим и выпьем немного вина. Хорошо?.. Я так голодна.

Виктор поблагодарил Веру и собрался было уходить. Но ведь он еще ничего не узнал о Марине. А узнать о ней так хотелось. Его пугало ее молчание… И он остался.

Вера проворно накрыла стол, нарезала колбасы, хлеба, поставила коробку с сардинами, две бутылки вина.

— Садитесь, малыш, — пригласила она. — Хотите, — около меня, а хотите, — напротив, где вам угодно. Я так голодна, что, вероятно, и вас могу проглотить, — засмеялась она.

— Сапоги мои не прожуете, — усмехнулся Виктор, садясь за стол. — Они ведь очень жесткие, солдатские.

— А у меня зубы крепкие, смотрите какие, — показала она оскал своих мелких зубов, похожих на зубы хищного зверька. — Ам… Ам! — ляскнула она ими два раза. — Съем!..

Они оба рассмеялись.

— Ну, давайте, Витенька, выпьем за мой отъезд, — сказала Вера. Константин говорит, что у казаков существует обычай: обязательно перед выездом выпить, чтоб дорожка гладкая была.