Дмитрий Петров - Юг в огне

От сестры Кати, которая иногда бывала у Ермаковых, Виктор знал, что Константина сейчас не было в Новочеркасске, он находился где-то на фронте, но каждую минуту мог появиться в Новочеркасске. И что могло произойти, если б он встретил Виктора в офицерской форме?

Еще больше боялся Виктор встретиться с Верой. Эта женщина могла бы много принести ему зла.

Однажды вечером Розалион-Сашальский зашел в штаб батальона в веселом настроении. Игриво напевая песенку Джима из оперетты «Роз-Мари», он быстро подписал бумаги, поданные ему Виктором, и собрался уходить.

— Понимаете, прапорщик, некогда, — извиняющимся тоном сказал командир батальона. — Разберитесь сами с этими бумагами… Да, виноват, — вспомнил он, останавливаясь около Виктора. — Сегодня, так сказать, вы, батенька мой, не отвертитесь… Живо собирайтесь со мной… Я дал обещание одной молоденькой, прелестной дамочке доставить вас и познакомить с ней… Дамочка, так сказать, великолепнейший экземпляр женского пола…

— Господин капитан, — решительно проговорил Виктор, — увольте, пожалуйста. — Я… не могу… нездоров…

— А что с вами? — внимательно оглядел его Розалион-Сашальский. — Вы, так сказать, в полнейшей форме… Чудак вы, право!.. Если вы не хотите со мной ссориться, то прошу без всяких возражений. Идемте! Я обещал и свое слово выполню… Выполняйте мой приказ…

Виктору ничего больше не оставалось делать, как подчиниться требованию командира батальона. Дальнейшие отказы Виктора могли бы осложнить их взаимоотношения.

— Хорошо, господин капитан, если уж вы так настаиваете, то я подчиняюсь вашему приказу.

— Вот и отлично, так сказать, — повеселел Розалион-Сашальский.

Они вышли.

Стоял безветренный, душный вечер. Фиолетовые сумерки мягкими тенями ложились на тротуарах. Тучи мошкары и комаров вились над головой. На Платовском проспекте взад-вперед расхаживали нарядно одетые люди.

Виктор шел, надвинув на глаза козырек фуражки, боясь какой-нибудь неожиданной встречи.

Розалион-Сашальский все время козырял и раскланивался со своими многочисленными знакомыми.

— Куда мы идем, господин капитан? — спросил Виктор, видя, что они уже прошли несколько улиц.

— А вот здесь недалеко есть уютный ресторанчик…

— Господин капитан, извините меня, — проговорил Виктор. — Я хотя и пошел с вами, но не располагаю деньгами.

— О милый мой мальчуган! — рассмеялся Розалион-Сашальский. — А когда я ими, так сказать, располагал?.. Не беспокойтесь. Вам не придется тратить ни копейки… К нашему удовольствию, на свете еще не перевелись, так сказать, дураки, за счет которых можно и выпить и закусить… Берите пример с меня, вашего начальника. Я, кроме носового платка и пустого портсигара, в кармане ничего не имею… Ха-ха-ха!.. И живу, так сказать, неплохо. Каждый день сыт, пьян, не считая такого бесплатного, приятного приложения, как женщины. Уметь надо жить, батенька мой!

— Я за счет других жить не хочу, — буркнул Виктор.

— Ну а что, молодой человек, делать, когда не всегда в кармане есть деньги?

Виктор промолчал.

Дав знак Виктору, чтобы он следовал за ним, Розалион-Сашальский нырнул в дверь с вывеской над ней «Кафе-шантан Ашота Варданьянца». Пройдя тесный коридорчик, они вышли в маленький садик. Среди двух десятков деревьев размещены были столики, накрытые белоснежными скатертями, уставленные бутылками и хрустальной посудой. Между столиками, как эквилибристы, играя подносами, скользили официанты. На небольшой освещенной эстраде неистово пиликали музыканты.

— Смело следуйте за мной, прапорщик, — предупредил Виктора Розалион-Сашальский и, покрутив свои рыжие усы, как корабль между рифов, ловко стал лавировать между столами, то и дело помахивая рукой, сыпля вправо и влево любезности и приветствия своим знакомым.

Виктор не отставал.

Они подошли к стоявшему под сенью развесистой акации столику, за которым сидели три молодые красивые дамы, ротмистр Яковлев и граф Сфорца ди Колонна князь Понятовский.

— О Владислав Феликсович!.. Капитан! — обрадованно вскричали все разом при виде поляка. — Ждем!.. Ждем!..

— Спешили, спешили очень, так сказать, друзья, — широко заулыбался Розалион-Сашальский, польщенный таким радушным приемом. — Вашу божественную ручку, мадам, — наклонился он к белолицей, полнотелой брюнетке, с пунцовыми чувственными губами. Та, сладко улыбаясь, жеманно протянула ему руку. Розалион-Сашальский, лобызнув, замурлыкал:

— Что за рука у вас, мадам! Не рука, так сказать, а благоухающая лилия… Божественная лилия из Эдема. Честное слово! Позвольте и вашу ручку, мадам, — обратился он к рядом сидевшей.

Перецеловав руки женщинам и приветствовав мужчин, Розалион-Сашальский стал озираться.

— А где ж, господа, наша очаровательная Вера Сергеевна?

Виктор при этом имени побледнел и тоже беспокойно оглянулся.

— Не пришла еще, — промолвила брюнетка. — С минуты на минуту должна появиться.

— Прекрасно! — щелкнул пальцами поляк и подмигнул Виктору, как бы говоря этим — не все еще потеряно. — Господа! Разрешите вам представить своего адъютанта, прапорщика Викентьева… Очень приличный, так сказать, молодой человек… Но нужно только предупредить дам: весьма боится женского пола, особенно молоденьких и хорошеньких… Ха-ха-ха!..

Все засмеялись. Виктор покраснел и, растерянно пожав всем руки, сел в отдалении на стул. Он был сильно встревожен тем, что сейчас здесь должна появиться Вера (он не сомневался, что это о ней шла речь) и, представляя, что здесь может получиться, придумывал, как бы отсюда удрать.

— Мы, друзья, уже выпили, — сказал ротмистр Яковлев. И потянулся к бутылке, чтобы налить бокалы пришедшим.

— А вот и Верочка! — захлопав в ладоши, закричала блондинка. — Браво!

Мужчины встали навстречу Вере. Розалион-Сашальский, подняв высоко бокал с вином, проговорил нараспев:

— Здравствуйте, здравствуйте, господа! — еще издали помахала рукой Вера. — Прошу простить, что запоздала. Но, понимаете ли, — вдруг протянула она с грустью, — я ужасно волнуюсь. Получила известие, что муж ранен… она приложила к глазам платок и, как полагается в таких случаях, всхлипнула.

— Не волнуйтесь, милейшая, — целуя ее пальцы, заворковал Розалион-Сашальский. — Вероятно, пустяковая рана. Стоит-ли, так сказать, заранее впадать в огорчение?..

Вера потерла платочком глаза и проговорила:

— Да, рана, говорят, не опасная… Он даже не покинул полка. Но что самое ужасное в этой истории, так это то, что его ранил родной брат.

— Какой ужас! — вскричали женщины. — Непостижимо!..

— Каким же это образом получилось? — заинтересовался Розалион-Сашальский.