Джеральдина Брукс - Год испытаний

В соседних деревнях не было в то время своего портного, так что у мистера Хэдфилда оказалось достаточно работы и для его нового помощника. Мистер Виккарз усаживался у камина и шил до позднего вечера. Иногда я брала рукоделье и составляла ему компанию. А он в благодарность рассказывал мне о тех местах, где ему довелось побывать. Мистер Виккарз прекрасно знал Лондон и Йорк, Плимут и Кентербери. Мне очень нравилось слушать его рассказы.

С Сэмом у нас таких вечеров не было. Муж был очень доволен, когда, страшно усталый после работы в шахте, сидел и слушал мою болтовню о том, что случилось за день. Сэм проводил большую часть времени в темноте, под землей. Он знал, как расколоть известняк при помощи воды и огня, знал, сколько стоит мера руды. А что касается любви, он знал, что любит меня, особенно после того, как я родила ему сыновей. Вся его жизнь была ограничена этим.

А мистера Виккарза, казалось, ничто не ограничивало. Вместе с ним в наш дом ворвался огромный мир. В детстве родители послали его учиться на портного в Плимут. В этом портовом городе он встречал торговцев шелком, которые изъездили весь Восток, подружился с мастерами по кружеву — голландцами. По окончании учебы он отправился в Лондон, так как с восшествием на престол короля Карла Второго там оживились ремесла и торговля. У него было много заказов — он шил ливреи для придворных. Но он устал от большого города.

— В Лондоне хорошо быть молодым и очень богатым, — сказал он. — Остальным туго приходится.

Я улыбнулась и заметила, что ему ведь еще нет и двадцати пяти, так что мне кажется, что он вполне мог бы выдержать ночные посиделки в пивных.

— Может быть, это и так, — ответил он, — но мне надоело постоянно видеть из своего окна черную от копоти стену соседнего дома и слышать только шум проезжающих по улице карет. Я страшно соскучился по природе и чистому воздуху.

Он заказал в Лондоне материю, и, когда коробку доставили, многим захотелось посмотреть, что модно в Лондоне. Так как посылка промокла — последнюю часть пути ее везли в открытой телеге, — мистер Виккарз решил высушить материю, развесив ее на веревках в нашем садике. Все желающие могли хорошенько все рассмотреть и обсудить. Джеми, конечно, сразу придумал новую игру. Он носился между развевающимися на ветру отрезами, изображая рыцаря на турнире.

У мистера Виккарза было так много заказов, что я очень удивилась, когда пришла вечером с работы и обнаружила на своей постели платье из прекрасной тонкой шерсти. Оно было золотисто-зеленое, строгое, прекрасно скроенное, с отделкой из генуэзских кружев. У меня никогда не было такого красивого платья — даже свадебное я одолжила у подруги. А после смерти Сэма я вообще ходила в одном и том же бесформенном черном балахоне. Я приложила платье к груди и подошла к окну, пытаясь разглядеть в нем свое отражение. И тут я увидела, что мистер Виккарз стоит позади меня. Я уронила платье, сконфуженная, что он застал меня в такой позе. Но он лишь улыбнулся и почтительно отвел взгляд.

— Простите меня, но, как только я увидел эту материю, я сразу подумал о вас — она такого же цвета, как ваши глаза.

— Вы очень добры, но я не могу принять от вас это платье, — сказала я, краснея. — Вы снимаете в моем доме комнату, и я очень довольна, что у меня такой постоялец, но поймите, когда мужчина и женщина живут вместе под одной крышей… Я боюсь, мы с вами слишком уж подружились.

— Но что в этом плохого? — тихо спросил он.

Лицо у него стало серьезным, он смотрел мне прямо в глаза. Я опять покраснела и не знала, что на это ответить. У него тоже раскраснелись щеки, и я подумала: это от смущения. Он сделал шаг ко мне, слегка пошатнулся и схватился за стену. А потом прижал руку ко лбу, как будто у него болела голова.

— Пожалуйста, примите от меня это платье, — настаивал он. — Мне просто хочется отблагодарить вас за то, что вы приютили незнакомца в своем доме.

— Спасибо, но мне кажется, я не должна этого делать.

— Ну, тогда посоветуйтесь завтра с пастором, — сказал он. — Если он не увидит в этом ничего зазорного, значит, так оно и есть, не правда ли?

Я подумала, что это здравая мысль, и согласилась. Если не сам пастор, то миссис Момпелльон посоветует мне, как быть. Вообще-то я удивилась: значит, во мне все еще жива женщина, раз мне так хочется надеть это платье…

— Может быть, вы хотя бы его примерите? Если пастор вдруг скажет завтра, что надо отказаться, я хотя бы посмотрю сейчас, как оно получилось.

Я стояла в дверях, и мое любопытство и желание надеть платье прямо в ту же минуту победили мои сомнения относительно того, прилично это или нет. Я сказала, чтобы мистер Виккарз подождал меня внизу, и сняла свой грубый балахон. И только теперь обратила внимание на то, какое заношенное у меня белье. Мне не хотелось надевать поверх него новое платье, так что я его вообще сняла и какое-то мгновение стояла, рассматривая свое тело. После рождения Тома я поправилась, но теперь вновь постройнела — ведь я много работала, да и зима выдалась очень тяжелой. Сэму нравилось, что я пухленькая. Интересно, а какие женщины нравятся мистеру Виккарзу? При одной этой мысли я почувствовала возбуждение, так что даже раскраснелась. Когда я надевала платье, оно приятно скользнуло по моему голому телу, которое, казалось, пробудилось к жизни, и я понимала, что дело тут не только в платье. Когда я сделала шаг, юбка качнулась, и я почувствовала непреодолимое желание двигаться, опять танцевать, как в юности.

Мистер Виккарз стоял ко мне спиной и грел руки у огня. Услыхав на лестнице мои шаги, он обернулся, захлопал в ладоши и воскликнул:

— Я сошью для вас дюжину таких платьев, чтобы все видели, какая вы красавица! — А потом игривый тон исчез, его голос стал низким и хриплым: — Если бы вы позволили мне заботиться о вас…

Он подошел ко мне, положил руки мне на талию, нежно привлек к себе и поцеловал. Не знаю, что произошло бы дальше, если бы я не почувствовала, какая у него горячая кожа, и не отстранилась.

— Да у вас жар! — Я потрогала его лоб.

— Да, — сказал он, выпуская меня из своих объятий и потирая виски. — Весь день меня бил озноб, а теперь стало еще хуже — болит голова и страшно ломит все кости.

— Надо лечь в постель. Я дам вам лекарство. А обо всем остальном поговорим завтра, когда вам станет лучше.

Не знаю, как мистер Виккарз спал в ту ночь, но мне не спалось. Меня одолевали пробудившиеся чувства. Я долго лежала в темноте, прислушиваясь к дыханию детей. Протянула руку и нащупала крохотный кулачок Тома. Это было очень приятно, но тело мое жаждало других прикосновений.

Утром я встала чуть свет, чтобы переделать все дела до того, как мистер Виккарз спустится к завтраку. Детей будить я не стала. Том спал, свернувшись клубочком, а Джеми — широко раскинув свои худенькие руки. Их светлые головки сияли в темноте, как два солнышка. У их отца были такие же светлые пышные волосы, а у меня волосы совсем другие — густые и темные. Я поцеловала детей перед уходом.