Елена Первушина - Аббатство Даунтон. История гордости и предубеждений

Уильям стал одним из десяти миллионов солдат, погибших в Первой мировой войне, собравшей с мира кровавую жатву и послужившей предпосылкой для еще более страшных войн будущего.

Первая мировая война не обошла стороной аббатство Даунтон. В августе 1918-го года лорд Грэнтэм получил известие о том, что Мэттью и Уильям ранены…

Скромную горничную в Даунтоне играет актриса голубых кровей. Роуз Элеонор Арбетнот Лесли происходит из знатной шотландской семьи, некоторые из ее предков в XVIII–XIX веках служили в России.

Лесли родилась в 1987 году в Абердине и выросла вместе с четырьмя братьями и сестрами в фамильном замке Ликлихед, построенном в XV веке. Училась она в Лондонской театральной академии, получила диплом бакалавра искусств.

Дебютировала Лесли на экране в 2008 году, в 2009 получила премию BAFTA в номинации «Юные дарования». Играла в возрожденном шекспировском театре «Глобус». В сериале «Игра престолов» исполнила роль возлюбленной Джона Сноу, отважной воительницы Игритт. В 2014 году сыграла в сериале «Утопия» и получила роль в фильме режиссера Брека Айснера «Последний охотник на ведьм».

Несмотря на аристократическое происхождение и успешную карьеру Роуз, когда ее героиня Гвен произносит: «Я — дочь батрака и не привыкла, чтобы мои мечты исполнялись», ей невольно веришь.

В отличие от арендаторов, владевших землей хотя бы на время срока аренды, батраки были неимущими наемными работниками, причем наемными работниками в мире, где еще не была развита система профсоюзов. Их дом, а зачастую и орудия труда, принадлежали арендатору, который мог прогнать их, если считал, что держать наемного работника слишком накладно. Батрак никому не мог пожаловаться на несправедливость, на плохие условия жизни или слишком высокие требования хозяина.

Роуз Лесли — исполнительница роли горничной Гвен Доусон

Тем не менее, Гвен — энергичная амбициозная девушка, и, хотя она стесняется своих наполеоновских планов, но все же не в силах от них отказаться. Когда она получает должность секретарши в телефонной кампании, ей кажется, что все ее мечты сбылись. Однако несколько лет спустя Гвен встанет перед выбором — продолжать ли карьеру или создать семью. Подробностей мы не знаем, знаем лишь, что она выбрала замужество. Неизвестно, была ли она счастлива в браке — надеемся, что ей повезло, потому что возможности ее карьерного роста были весьма ограничены. Она могла сменить род деятельности и стать телефонисткой, но в любом случае ее ожидало большое количество монотонной работы и распухшие к вечеру пальцы. Она никогда не смогла бы получить высшее образование и, поднявшись на следующую ступеньку карьерной лестницы, получить право наравне с мужчинами заняться более интеллектуальной и высокооплачиваемой работой.

Колледжи для женщин начали открываться в конце XIX века. Первые женщины, получившие высшее образование, читали курсы лекций, а в Глазго женский колледж даже объединился с университетом. Оксфорд и Кембридж не могли пойти на такое нарушение устоев, однако открыли для женщин четыре специальных учебных заведения: Margaret-Hall и Sommerville-Hall в Оксфорде и Girton College и Newnham College в Кембридже.

Вирджиния Вульф в эссе «Своя комната», изданном в 1928 году, рассказывает о первых шагах женского образования в Англии:

«В 1860 году <���…> сняли женщины комнаты, выбрали комитет, организовали подписку, разослали письма. <���…> После долгой борьбы им удалось насобирать те тридцать тысяч. <���…> Если учесть, что это будет один колледж на всю Великобританию, Ирландию и колонии, не такая уж большая сумма — столько ли обычно собирают на мужские гимназии? Но сторонников женского образования так мало, что и эта сумма велика.

Роуз Лесли стала настоящей звездой телесериалов, с блеском исполнив роль Гвен в „Аббатстве Даунтон“ и Игритт в „Игре престолов“

Сама понимаешь, улыбнулась Мэри, мы не можем позволить себе вина, куропаток и слуг с подносами. Не говоря уже о диванах и отдельных комнатах. На минуту мы с Мэри задумались о женщинах, которые никогда не держали в руках две тысячи фунтов, а тридцать тысяч собирали годами, и нам стало горько от такой постыдной нищеты. Чем же занимались наши матери? Носы пудрили? Разглядывали витрины? Щеголяли под солнцем в Монте-Карло? В комнате у Мэри на камине стояли фотографии. Возможно, ее мать — если это она — и любила развлечься на досуге (тринадцать детей от приходского священника!), только на ее лице почему-то не осталось следов беззаботной и веселой жизни. Скромная пожилая женщина в клетчатой шали с брошью; сидя на плетеном стуле, она с доброй, напряженной улыбкой смотрит на спаниеля, словно знает заранее, что он дернется в самый неподходящий момент. А если бы она зарабатывала деньги — скажем, на производстве искусственного шелка — или играла бы на бирже и оставила Фернхему двести или триста тысяч? Мы чувствовали бы себя вольготно этой ночью, обсуждали бы проблемы физики, или археологии, или ботаники, антропологии, строение атома, астрономию, теорию относительности, географию. Если бы только наши матери научились в свое время великому искусству делать деньги и завещали их потом своим дочерям на звания и стипендии, как это делали для своих сыновей отцы, мы бы сегодня отлично поужинали птицей и бутылкой вина одни; и будущее представлялось бы нам надежным и безоблачным под сенью какой-нибудь высокооплачиваемой профессии. Мы бы исследовали, писали, бродили по древним уголкам земли, сидели у подножия Парфенона или шли бы к десяти на службу и в половине пятого возвращались пописать стихи.

Горничная Гвен Доусон и камеристка Сара О'Брайан

<���…> Без толку размышлять о том, что было бы, если б наши матери накопили деньги и вложили их в строительство колледжа или библиотеки: женщинам ведь негде было зарабатывать, а если кому-то и случилось бы заработать, эти деньги по закону им не принадлежали. Только в 1880 году, то есть сорок восемь лет назад, женщина стала законной хозяйкой своих пенсов. Во все предыдущие века ее деньги были собственностью мужа — уже из-за одного этого она не стала бы играть на бирже. Раз выигранные деньги все равно будут не мои, а его, рассуждала она, и пойдут на учреждение стипендии или звания в мужском колледже, какой мне интерес зарабатывать? Пусть он этим и занимается. Но кто бы ни был виноват, ясно, что наши матери по какой-то причине дело загубили. <���…> Самое большее, что они сумели, — это возвести голые кирпичные стены».