Ян Мо - Песнь молодости

Дао-цзин быстро поднялась и пошла ему навстречу.

— Вы тоже решили отдохнуть? А мы с ребятами устроили здесь литературное чтение. Присоединяйтесь к нам. Какие замечательные стихи в сборнике «Богини» Го Мо-жо!

У Юй-тянь, поддерживая одной рукой велосипед, покачал головой:

— Решил в воскресенье навестить родственников, и никак не ожидал встретить вас здесь… в пяти ли от школы. Ну, продолжайте читать, продолжайте. Вы, наверно, все решили стать великими поэтами.

У Юй-тянь замолчал и внимательно посмотрел на детей. Те тоже выжидательно на него поглядывали. Толстяк взгромоздился на велосипед и медленно поехал прочь. Не успел он отъехать, как за его спиной раздался чистый детский голос, читавший стихи. Это было стихотворение «Утренняя радость»:

Месяца через два после того, как Цзян Хуа приехал в Динсянь и посеял здесь семена революции, обстановка в школе изменилась. Дао-цзин, следуя указаниям Цзян Хуа, всеми силами сплачивала всех, кого можно было сплотить. Прежде всего она начала с Чжао Юй-цина — молодого, прогрессивно настроенного учителя. Они быстро сдружились, помогали один другому, советовались о том, как лучше вести в школе нелегальную работу. Постепенно среди многих учеников и учителей получили распространение идеи антияпонской борьбы и спасения родины. В школе начали создаваться легальные союзы и кружки: литературный, музыкальный и драматический. У Дао-цзин улучшились отношения со многими учителями. Дао-цзин даже сумела завоевать расположение директрисы Ван Янь-вэнь — консервативной старой девы — и заставила ее доверять им и не вмешиваться в их деятельность. Но однажды директриса между прочим сказала Дао-цзин:

— Дорогая, зачем ты так часто уходишь с учениками за город? Прошло уж полгода, как ты приехала сюда, тебе бы пора остепениться, а ты ведешь себя, как девчонка.

— Так ведь я хожу за город с ребятами из литературного кружка. Я очень люблю литературу, мои ученики тоже ее любят, а на лоне природы приятнее читать стихи и отрывки из литературных произведений. Разве это не так? Пойдемте завтра утром вместе с нами?

Директриса утирала уголки рта носовым платочком и улыбалась:

— Стара я для этого стала, стара, не то, что вы, молодежь… — Перестав вдруг улыбаться, она наклонилась к Дао-цзин и тихо сказала: — Господин У все время твердит мне, что ты ведешь себя подозрительно… Ты и Чжао Юй-цин… Он утверждает, что вы уходите для того, чтобы проводить какие-то собрания. Будь поосторожнее, не возбуждай излишних разговоров, ведь это может подорвать репутацию нашей школы.

Она с любовью погладила Дао-цзин по голове и посмотрела ей в лицо.

— Что с тобой? Мне кажется, что ты за эти дни похудела. Пишет ли господин Цзян? Мой старший брат и Сяо-янь в письмах все время просят меня заботиться о тебе. Ах, девушка, не давай людям повода для пустой болтовни.

— И вы верите господину У? — Дао-цзин с укором посмотрела на директрису.

Та легонько потрепала ее по щеке и, качая головой, ответила:

— Конечно, не верю, но я — директор школы и за все отвечаю. Стоило мне лишь услышать о каких-то коммунистах, как я перепугалась.

Дао-цзин вдруг рассмеялась и, схватив худую руку Ван Янь-вэнь, сказала:

— Милая госпожа Ван, не беспокойтесь понапрасну! Ведь гоминдан всегда называет патриотов коммунистами. Я стараюсь лишь привить детям любовь к родине, говорю, чтобы они получше учились. Сами посудите, какой честный китаец не любит своей родины? А над нашей страной нависла сейчас такая опасность…

Ван Янь-вэнь согласно кивнула головой. В ее маленьких глазках даже появились блестящие слезинки.

Нелегальная работа в школе продолжалась.

Приближались летние каникулы. Однажды вечером школьный служитель зашел к Дао-цзин и сказал, что ее спрашивает какой-то господин. Сердце Дао-цзин учащенно забилось: кто бы это мог быть? Неужели Цзян Хуа?..

Дао-цзин поспешила к воротам школы.

— Дай Юй! — чуть не вырвался у нее возглас. Но она сдержалась и протянула ему руку.

— Давно не виделись. Вот проездом зашел навестить тебя, — тепло сказал Дай Юй, пожимая руку Дао-цзин.

— Да, мы давно не виделись. Входи, пожалуйста. — Дао-цзин пригласила его в свою комнату. Когда она читала рекомендательное письмо, в котором Цзян Хуа писал, что Дай Юй должен оказать ей помощь, ее глаза радостно блестели.

— Подумай только, Цзян Хуа пропал и до сих пор не написал ни строчки. У нас нет руководителя. Как хорошо, что ты приехал! — говорила Дао-цзин, проникаясь полным доверием к Дай Юю.

— Разве здесь, в Динсяне, никто с тобой не связан? — спросил тот, затягиваясь сигаретой.

— Нет, — смущенно ответила Дао-цзин. Перед своими товарищами-революционерами она еще чувствовала себя ребенком. — Нас здесь всего двое: я и еще один учитель, по фамилии Чжао. Вместе с ним мы сплотили несколько учителей и учащихся и с их помощью ведем пропагандистско-воспитательную работу. Самых проверенных, самых верных всего немногим больше десятка.

— Их фамилии? Как проявили себя на работе? — прервал ее Дай Юй.

«Может быть, тебе пока лучше об этом не знать?» — подумала Дао-цзин.

— Я не стану называть своих товарищей. Цзян Хуа приказал мне никому об этом не говорить.

— Верно, об этом не надо говорить, — согласился Дай Юй, беря в руки чашку с чаем. — Расскажи-ка лучше о ваших планах. Вы что, так и думаете довольствоваться одной лишь пропагандистской работой?

— Цзян Хуа говорил, что не следует чрезмерно спешить. Надо в течение длительного времени накапливать силы. И маленькая искра может вызвать пожар…

— Ну, это ошибочная, правоуклонистская теория, — решительно ответил Дай Юй.

Это заявление несколько удивило Дао-цзин, но она продолжала внимательно слушать то, что он говорил дальше. Дао-цзин слушала его пространные рассуждения о великих принципах революции, но особенной уверенности в том, что эти рассуждения правильны, у нее не было. Она отчетливо поняла лишь фразу:

— Позови этого твоего товарища Чжао. Я с вами обоими побеседую о вашей дальнейшей работе.

Когда пришел Чжао Юй-цин, Дао-цзин зажгла керосиновую лампу. Все трое уселись за маленький стол, и Дай Юй начал шепотом передавать им указания партии. Когда он поднялся из-за стола, был уже десятый час. После его ухода Дао-цзин и Чжао Юй-цин горячо заспорили. С раскрасневшимся лицом Дао-цзин пылко говорила:

— Если мы сделаем так, увидишь — все провалится! Мы привлекли на свою сторону директрису и некоторых учителей — это позволило нам изолировать У Юй-тяня, обречь его на бездействие. Мы смогли подняться на ноги, и наши дела пошли хорошо. Если же мы выступим открыто и добьемся ухода из школы директрисы, то и сами не сможем здесь оставаться.