Карл Шпиндлер - Царь Сиона

В тот же самый день почтенный рыцарь отправился в замок епископа, снабженный письменными полномочиями от магистрата с одной стороны и товарищей по несчастью с другой. В тот же вечер в Мюнстере получены были письма с заступничеством за пленных со стороны разных городов и знатных рыцарей, а вслед затем и угрожающие письма из Кёльна и от членов Шмалькальденского союза. Магистрат уклончиво отвечал всем, утверждая, что он готов сделать все ради восстановления спокойствия, но что это возможно только при условии предоставления горожанам свободы в исповедании нового учения. Тем не менее, не оставалось сомнения в том, что необдуманное нападение на Тельгтэ вовлекло город в целую сеть новых политических осложнений.

И все-таки самый опасный враг находился не за стенами города, а в самом городе, в сердцах народа. С каждым днем становилось труднее удерживать власть над ним. Зачинщики не переставали усердно подстрекать его. Старшины гильдий, несмотря на то, что уступили большинству в магистрате, причем некоторые из них в тот день сами высказывались за мирное посредничество, не переставали теперь восстанавливать народ против магистрата.

— Требуйте, — говорили они, — распущения совета, браните всех его членов, не щадите ни их, ни нас самих, требуйте полной смены магистрата — а там уж видно будет, что следует предпринять.

Роттман, его шурин Бриксиус и другие проповедники нового учения, вся судьба которых зависела от исхода борьбы между городом и епископом, готовы были перевернуть небо и ад, чтобы не дать остыть возмущению горожан.

Книппердоллинг, Керкеринг, Киппенбройк и другие, рассчитывавшие устроить кровавую бойню пленных рыцарей и тем положить непроходимую пропасть между обеими партиями, видя свои ожидания обманутыми, неистовствовали и подготовляли новые козни среди своих приверженцев.

Нерешительный магистрат, зная свои тайные грехи, колебался между всеми крайностями разнородных течений и растерялся до того, что, благодаря его слепому бездействию, своеволие толпы возросло сверх всякой меры. Успех в нападении на Тельгтэ оказал худшее влияние на победителей и, в сущности, принес пользу только подстрекателям. Народ в Мюнстере только и мечтал теперь о сражениях, о штурме и осаде. Горожане не прочь были увидеть войско епископа под стенами Мюнстера и позволяли себе все, что хотели, оправдывая свои действия неизбежностью столкновения. Многие из них в это время занялись по собственному почину укреплением стен, другие делали примерные «вылазки», нападая на проезжих захватывая и грабя все, что попадало им в руки. Третьи, под предлогом расчистки горизонта для наблюдений за появлением врага, уничтожали всю растительность в окрестностях города, не щадя плодовых и других полезных деревьев и кустарников. Дома, мызы и хижины, — все подвергалось насилию, невзирая на жалобы и заклинания владельцев.

Под влиянием тревожного ожидания с часу на час епископского войска у стен Мюнстера, в городе стали рождаться разного рода слухи. Заговорили о том, что епископ намерен занять войсками монастырь святого Морица, расположенный вблизи городских ворот того же имени, и таким образом обратить этот монастырь в опорный пункт для разрушительных действий.

Горожане собрались огромной толпой у ратуши и стали требовать, чтобы им дозволили сравнять монастырь с землей. Магистрат, не соглашаясь на это, старался доказать безумие требования и нелепость самого предположения о таковом намерении епископа. Но это сопротивление магистрата только сильнее подстрекнуло чернь.

Наутро народ собрался на рынке и, вооружившись разрушительными снарядами, двинулся в поход.

Монастырь был вскоре разрушен, ограблен, осквернен Мраморные изображения были разбиты, картины пробиты или изорваны; великолепный орган подвергся разрушительному действию здоровенных кулаков, между тем как органист и каноники спрятались в глубоких коридорах, спасаясь от бешенства нападающих.

Чтобы завершить вполне свое дело, толпа решилась сжечь здание. С этой целью пробиты были в разных местах стен и сводов глубокие бреши и начинены по возможности горючим материалом. Но подобно тому как ложный слух едва не повлек за собой окончательное уничтожение монастыря, новый ложный слух и спас его. Разнеслась весть, что войско епископа показалось в поле, что передовые всадники уже переправляются через Верзу, и кто не успеет бежать, тот погибнет от мушкетных пуль.

И вся толпа бежала от врага, которого никто не видел, — бежала назад в стены города, оставив недоконченным начатое дело разрушения.

Здесь, в городе, бунтовщиков встретили с торжеством, и тут же они узнали, что Менгерсгейм, более счастливый, чем некогда Регул [33] Марк Регуль — римский полководец 3-го века до рождества Христова. Его ставят в пример верности данному слову и преданности отечеству. , успел в своем посредничестве и что епископ, соглашаясь на мирный договор с Мюнстером, отменил все установленные ограничения относительно передвижения в городе и окрестностях, конфискацию скота и прочее, все, что вызывало неудовольствие горожан.

Город ликовал. Веселье и радость вместе с песнями вернулись снова в его старые стены; обе стороны обменялись залогами, и пленные получили свободу; торговля оживилась, и жизнь приняла обычный характер. Теперь ожидалось всеми с нетерпением появление епископа и водворение его, а вместе с тем и нового порядка вещей.

После многих хитрых проволочек и разного рода отступлений то с той, то с другой стороны, состоялось, наконец, полное соглашение. Мюнстерцы сохранили свои права и привилегии и сверх того приобрели право евангелической проповеди в шести городских приходах. Но собор и соборные церкви сохраняли за собой прежние права и установления.

Этот исход вполне удовлетворил Роттмана, так как он избран был попечителем этих шести приходов и принял титул суперинтенданта [34] В евангелических церквях так называлось духовное лицо, которое должно было следить за деятельностью и поведением клира и за церковной казной. . Вслед за тем он женился на вдове синдика Вигера и таким образом достиг осуществления всех своих целей. Место Вигера занял доктор Вик из Бремена, известный как ученый юрист.

Народ, оказавшийся сильнее синдика, одним ударом уничтожил магистрат, так отечески смотревший до сих пор сквозь пальцы на все его действия, и избрал новый совет исключительно из сторонников перемен в государстве и церкви притом частью из самых крайних.

Хитрый патриций, Герман Тильбек, и Каспар Юдефельд заняли места бургомистров во главе магистрата; но главами народа в настоящем смысле остались теперь мясник Модерсон, кожевник Редекер и их друзья.