Лоренс Шуновер - Крест королевы. Изабелла I

— Но охотничья собака принца, Герцог, тоже оказалась в заточении вместе с хозяином, — сообщил герольд, — и принц, движимый сочувствием и заботой, дал ей поесть первой. Животное забилось в судорогах и вскоре сдохло.

— Остальная часть сообщения герольда внушает надежду, — сказала Беатрис, снова и снова во время долгого пути из Андалусии повторяя успокаивающие слова: — У тебя есть друзья, дорогая Изабелла, друзья там, где ты меньше всего ожидаешь их обнаружить. Например, этот герольд и другие друзья, гораздо более сильные.

И она принималась рассказывать, как дон Альфонсо ухитрился подкупить или убедить одного из стражников отвезти архиепископу Каррилло его просьбу о помощи.

— Каррилло всегда обожал тебя, и он любит Альфонсо как собственного сына. Он пошлёт своих солдат. Король не осмелится противостоять прелату Кастилии. Это будет означать гражданскую войну.

— Гражданская война в этом случае будет справедливой войной, — воскликнула Изабелла, и зелёные огни в её глазах засверкали, — Бедный мой брат. Но, должно быть, королева сошла с ума! — И она снова зарыдала. — О, моя бедная Кастилия!

Угроза гражданской войны становилась всё ощутимей, по мере того как они продвигались к северу. Она ощущалась в самом воздухе, чувствовалась в отношении людей, которые стояли вдоль дороги, без энтузиазма приветствуя проезжающих, а иногда просто молча и враждебно глядя на растянувшуюся цепочку всадников. И эту враждебность они даже не пытались скрывать. Некоторые города закрывали свои ворота перед королём Генрихом и отказывались впустить его — непростительное оскорбление для испанца, открытый акт непокорности королю Кастилии. Единственным ответом короля Генриха в отсутствие советов королевы было то, что он становился всё мрачнее и проклинал свою сводную сестру.

— Это всё твоя вина. Ты строишь против меня козни. Все выступают против меня.

— Если бы вы позволили мне повидаться с братом, если бы только я могла убедиться, что он всё ещё жив, то я бы доказала вашему величеству, что я невиновна.

Но король выглядел неуверенным, бормотал с подозрением: «Нет, нет, ты не поедешь в Мадрид», словно боялся того, что она может там увидеть. Он удвоил стражу, охранявшую Изабеллу и Беатрис. Знаменательно, что охрана состояла из мавров.

— Я отдал приказ этим синьорам следить за тобой и твоей подругой, — заявил он. — И если вы попытаетесь бежать, я разрешил удержать вас всеми возможными способами, моя дорогая сестра. Я надеюсь, ты меня поняла.

Изабелла вздёрнула вверх подбородок, чтобы продемонстрировать уверенность, которую вовсе не чувствовала. Даже Беатрис, обычно такая дерзкая и отважная, выглядела испуганной. Они были отделены от остальных женщин их группы и, как пленницы, окружены людьми в тюрбанах. Это были привилегированные мавры, которым Генрих, чтобы прибавить экзотичности своему двору, позволил привезти с собой в Кастилию гаремные обычаи языческой Гранады. Было хорошо известно, что смуглым миловидным иноземцам — а Генрих не привечал никого, кто не был миловидным, — стоило только заикнуться об интересе к девушке из Кастилии, и король тут же старался удовлетворить их желания. Если это была девушка из высокопоставленной семьи, то на неё оказывалось давление, чтобы она была поприветливее к знатному представителю мирного соседнего государства; если же девушка была простолюдинкой, то она просто исчезала. Разгневанные отцы и рыдающие матери напрасно взывали к королю, который всё отрицал, или обращались в суды, которые не могли ничего сделать для возвращения пропавших дочерей. В то, что Генрих позволит подобным образом поступить с Изабеллой Кастильской, принцесса поверить не могла, но она боялась за Беатрис. В том настроении, в каком находился король, он был совершенно непредсказуем.

Тем временем общение с маврами, которые даже заглядывали в палатку Изабеллы ночью, по сути, было длительным оскорблением, которое становилось всё труднее выносить. Существовал предел выносливости даже для самых молодых, здоровых нервов. Изабелла обнаружила, что не в состоянии определить, были ли белозубые улыбки на лицах её смуглых стражников похотливыми ухмылками, когда ветер обнажал её ноги, или просто весёлыми усмешками при виде её явного смущения.

Однажды ночью, когда она молилась, стражник, стоявший у её палатки, отодвинул створку дверцы и просунул голову внутрь.

Изабелла повернулась, её лицо побелело от ярости.

— Вы совершенно забыли о приличиях?

Беатрис вскочила с колен и швырнула в стражника кувшин с водой, сопровождая это ругательствами, которые были бы более уместны в устах старого солдата. Глиняный кувшин разбился о голову, а один осколок сильно — до крови — оцарапал щёку.

Однако выражение лица стражника не изменилось, он не обратил внимания на боль, кровь и воду и сохранил свою непроницаемую восточную улыбку.

— Я прошу простить меня, ваше высочество; нельзя мешать человеку во время его обращения к Богу. Король велел передать вам, что от архиепископа Каррилло прибыл герольд с сообщением, что ваш брат, дон Альфонсо, больше не в Мадриде, сегодня он радуется своему хорошему здоровью во дворце архиепископа в Толедо. Король попросил меня особо подчеркнуть, что состояние здоровья дона Альфонсо хорошее.

— Я благодарю Бога, который ответил на мои молитвы, — произнесла Изабелла, — Каррилло выступил с армией в Мадрид?

— Вместе с половиной собственной армии короля и освободил инфанта, — ответил мавр, продолжая улыбаться. — Многие кастильцы считают, что ваш брат должен стать королём. — Раскол в армии короля был на пользу Гранаде: мавры радовались расколу в Кастилии не меньше, чем португальцы.

Раскаявшаяся Беатрис оторвала полосу от своей юбки и поспешила стереть кровь с рассечённой щеки мавра.

— Я очень, очень сожалею! Я думала, что вы за нами подглядываете.

Стражник пожал плечами:

— Рана не глубока и не особенно болезненна, но даже если бы это было не так, какое это имеет значение? У нас есть поговорка: «Что хочет Аллах — исполнится, чего он не хочет, — то не произойдёт». Было предопределено, что кувшин ударится о моё лицо, брошенный розовыми пальчиками сеньориты де Бобадиллы, лицо которой как полная луна. Сеньорита, я целую ваши руки и ноги. Ваше высочество, я ваш покорный слуга. — И с неожиданным достоинством, весь залитый водой, мавр откланялся и исчез.

Изабелла вздохнула: нет, она никогда не сможет понять этих людей.

Хорошие новости о доне Альфонсо улучшили её настроение. Но Беатрис, размышляя над словами мавра, негодовала.

— Луноликая! — бурчала она. — Изабелла, разве моё лицо напоминает полную луну?

Изабелла весело рассмеялась: