Лоренс Шуновер - Крест королевы. Изабелла I

В ночь с воскресенья на понедельник, в холодную тёмную кастильскую ночь, кардиала Мендосу позвали во дворец. Генрих был очень плох и быстро угасал.

Мендоса сделал всё, что мог священник сделать для смертного, готовящегося предстать перед Богом. Но прежде чем Генрих начал терять разум, Мендоса напомнил ему:

— Секрет вашей жизни, ваше величество, заключается в том, что вы никогда не отвечали на вопрос, является ли принцесса, известная под именем ла Белтранеха вашей дочерью или нет. В последний час земной жизни гордость отступает и стыд тоже, по мере того как плоть разлагается, а глаза всё яснее видят сияние Божьего прощения и обещание искупления грехов. Ради блага всего королевства, которым вы правили от имени Бога, скажите правду, и тем самым вы спасёте множество жизней последним выражением вашей доброй воли. Иначе тысячи людей погибнут во время междоусобных войн.

Генрих Бессильный из последних сил повернулся лицом к стене. Он произнёс лишь: «Жизнь плохо обошлась со мной», — и умер.

Кардинал вздохнул. Да, жизнь действительно была не совсем справедлива к Генриху. Но существовала и обратная сторона. Без всякого сомнения, Генрих и сам плохо прожил свою жизнь. Опытный ум церковника отметил, что было уже два часа ночи двенадцатого декабря, дня, в который церковь не чтила память ни одного великого усопшего. Ни одного! Какое фатальное совпадение для .Генриха Бессильного, короля Кастилии!

На время страна замерла. Согласно традиции, монархи Кастилии всегда оставляли завещание и определяли основные направления политики, которая должна быть продолжена после их смерти. Хотя и не облечённые силой закона, эти документы всегда с уважением воспринимались и выполнялись до тех пор, пока отвечали практическим интересам страны. Но король Генрих, до конца последовательный в своей нерешительности, не оставил никакого завещания своим сторонникам. В наследство он оставит неопределённость — единственную постоянную черту своего характера.

Перед самым рассветом герольд привёз в Сеговию из Вальядолида сообщение для королевского казначея о том, что короля больше нет. Он сказал, что был послан королевой Хуаной и молодым маркизом, сыном старого маркиза Виллены. Герольд привёз требование о выдаче десяти тысяч флоринов на текущие расходы в связи с кончиной короля и его похоронами. Кабрера поблагодарил за информацию и отправил герольда обратно без единого мараведи, а затем запер ворота города.

— Смерть, — поделился Кабрера с женой, — явилась единственным положительным поступком, который когда-либо совершал мой покойный бесхозяйственный господин. — Он расправил плечи, как будто с них свалилась огромная тяжесть. — Пока он был жив, я находился под гнетом своей клятвы верности, которую принёс королю. Теперь я свободен. Беатрис, моя драгоценная, как мы расскажем твоей подруге об этой новости?

— О том, что её несчастный сводный брат умер? Очень осторожно, Андрес. Изабелла будет соблюдать траур, даже несмотря на то, что он дважды хотел её убить.

В первый раз в присутствии жены Андрес де Кабрера забыл свои хорошие манеры.

— Да нет же, о том, что она стала королевой, глупая ты гусыня!

— Андрес, ты присягнёшь ей? О, мой дорогой! — Она обняла его в присутствии слуги, который подавал им завтрак в этот волнующий день, который станет самым важным в истории Кастилии, и — если бы волшебным образом можно было заглянуть в будущее — в истории Испании, и даже всего мира.

В этот холодный зимний день, когда в руках христианина-еврея Андреса де Кабреры были ключи от казны Кастилии, которые он мог отдать или Изабелле, или ла Белтранехе, и таким образом сделать одну из них королевой, невидимый занавес опустился за последним действием эпохи Средних веков. На смену им приходила новая эра, рождался новый мир, который не без помощи Изабеллы Испанской вдвое или даже втрое увеличится в размерах. Но этот поворот в судьбах человечества никто из живущих в то время не мог предвидеть. Кабрера, как честный человек, просто следовал велениям своей совести и делая то, что казалось ему правильным и верным.

— Ла Белтранеха не является дочерью короля Генриха. Это известно всем; об этом заявила церковь и дважды это подтвердил сам Генрих. Поэтому моей повелительницей является законная королева Изабелла.

— А ты останешься королевским казначеем!

— Если она согласится сохранить за мной этот пост.

— Как будто она станет возражать! Но, Андрес, она должна короноваться немедленно. Члены старых фракций начнут воевать против неё, если она этого не сделает.

— Да, и немедленно. Франция представляет собой угрозу. Португалия тоже. То же самое и с фракциями, которые вечно ослабляют нас. Она должна быть коронована, и чем скорее, тем лучше.

— Я не знаю, как она посмотрит на отсутствие Фердинанда, — с сомнением в голосе сказала Беатрис. — Она может отказаться от коронации до его приезда.

— Но на ожидание нет времени. Это будет фатальной ошибкой, Беатрис.

— Когда он узнает обо всех новостях, то устремится домой в жутко дурном настроении, — произнесла Беатрис. — Он очень тщеславен, хотя скрывает это за внешней сдержанностью. Не могу понять, как она может любить такого человека.

— Он ненавидит евреев и сам — ничтожный человек, — твёрдо заявил Кабрера. — Он называл меня «мой добрый друг». Но причина в том, что у меня в руках ключи от королевских сундуков. Я восхищаюсь его храбростью в сражениях, но он не может обмануть меня ни на минуту.

— А Изабелла?

Кабрера улыбнулся:

— Ты научила меня любить её, а потом, когда я сам получше узнал её...

— Она околдовала тебя? Как и всех остальных?

— Она околдовала и тебя тоже, Беатрис.

— Да, это правда, — нежно отозвалась Беатрис. — Ещё когда мы были маленькими. Узнав её, все проникались к ней любовью — как мужчины, так и женщины.

— А теперь отправляйся к ней, Беатрис. Сообщи, что она королева, по крайней мере если она будет действовать быстро...

— Я-то уж точно действовала бы быстро, — улыбнулась Беатрис.

...Прежде всего Изабелла приказала сделать траурную кайму на знамёнах Кастилии, Арагона и Сеговии в память о покойном короле и приспустить их над башнями алькасара. Сама оделась в траур и целый час молилась, а затем принялась умолять Беатрис и Кабреру подождать до тех пор, пока Фердинанд не получит сообщение и не вернётся из Арагона.

— Я уже отправил курьеров к нему, во Францию и Португалию, и даже в Англию, с известием о смерти Генриха.

— И о твоём вступлении на трон! — взволнованно добавила Беатрис.

Изабелла укоризненно посмотрела на Кабреру.

— Времени очень мало, ваше величество. В действительности его нет совсем. Пожалуйста, дайте мне возможность всё вам объяснить.