Борис Финкельштейн - Гарольд Храбрый

Наступила неловкая пауза. Гостья пристально взглянула на девушку, покачала головой и неожиданно спросила:

— Любишь его?

— Очень... — кивнула Эдита.

— Что ж его не любить?! — воскликнула старуха. — Красив, умён, знатен. Рядом с ним можно стать первой леди королевства.

— Дело не в этом... — возразила девушка, и непрошеные слёзы блеснули в её глазах.

— А в чём?

— Он очень добрый... и ласковый... — прошептала Эдита, опуская голову.

— А если он не сможет на тебе жениться? — холодно уточнила леди Гита.

— Это не важно, — пожала плечами девушка, не поднимая головы. — Главное, чтоб ему было хорошо. Тогда и я буду счастлива.

— Не лукавь, голубушка!

— Я не лукавлю!

— Ой ли?

— Почему вы мне не верите?! — воскликнула Эдита. — Ведь я ношу под сердцем вашего внука! Или внучку!

Она решительно подняла голову и встретилась взглядом с гостьей. Улыбка светилась на лице старухи.

— Не обижайся, — вздохнула она. — Вот вырастишь ребёнка, тогда поймёшь меня...

— И тоже не буду верить?

— Помилуй Бог. Кто сказал, что я тебе не верю? — произнесла старая датчанка. — Раньше не верила, — поправилась она. — Теперь верю! Да и своего сына знаю, он плохую не выберет. Мой мальчик не таков!

Эдита с благодарностью взглянула на неё. Леди Гита пожевала губами и, подавшись к девушке, погладила её маленькую руку своей ладонью.

— Как вы похожи на Гарольда, — сквозь слёзы прошептала Эдита. — Такая же добрая.

— Это он похож на меня, — улыбнулась старуха. — Хорошо. Довольно разводить сырость! Я надеюсь, меня и моих людей накормят в этом доме?

— Конечно, конечно, — девушка вскочила на ноги. — Хильда!

— Я тут, моя госпожа. — Появилась на пороге встревоженная служанка. За её спиной в коридоре маячило хмурое лицо Соломона.

— Что с обедом? — строго спросила Эдита.

— Обед готов, моя госпожа! — обрадованно воскликнула Хильда, поняв, что всё в порядке.

— Тогда накрывайте.

— Уже накрываем, моя госпожа, — кивнула служанка, покидая покой.

— Что там? — озабоченно спросил у неё Соломон.

— Мне кажется, хорошо, — успокоила его Хильда. — Раз спрашивают обед, значит, не разругались.

Обед прошёл спокойно, гостья расспрашивала девушку о её здоровье, Эдита подробно отвечала. Она не скрывала своей благодарности, ведь во все времена родить без брака считалось делом зазорным. А то, что старая датчанка сама приехала к ней, было поступком, на который решились бы не многие. Вглядываясь в лицо пожилой женщины, слушая её спокойный голос, Эдита видела, что именно от неё Гарольд унаследовал благородство и силу духа.

С этого дня леди Гита стала частой гостьей в усадьбе. Она привезла опытную повитуху и приняла на себя все бразды правления. Временами она спорила с Соломоном, но тем не менее прислушивалась к его указаниям, ибо пришла к выводу, что ему можно доверять. Прошло две недели, и в двадцатый день марта в усадьбу прискакал запыхавшийся гонец.

— Война окончена! — доложил он. — Вассалы Гриффита предали своего короля.

— Он пленён? — спросила старая Гита.

— Убит валлийцами.

— А твой господин?

— Скачет вслед за мной!

Услышав радостную весть, Эдита вся засветилась от счастья. Но тут же на её лице появилась испуганная гримаса.

— Что с тобой, милая? — встревожилась леди Гита.

— Не знаю, — смущённо пролепетала девушка. — Мне надо переодеться.

— Началось! — ахнула Хильда.

— Спокойно! — оборвала её Гита. — Зови Соломона и повитуху.

Вскоре начались схватки. Роды протекали тяжело, но рядом с Эдитой были Соломон, повитуха и хладнокровная старая датчанка. Всё кончилось благополучно: Эдита разрешилась крепкой здоровой девочкой.

Малышку обмыли, завернули в обшитые кружевом пелёнки и положили рядом с матерью.

— В нашу породу! — довольно говорила леди Гита, рассматривая девочку. — Вылитый Гарольд!

— А если он хотел мальчика? — обеспокоенно спросила юная мать, бережно прижимая к груди малютку.

— Будет и мальчик, — кивнула старуха, — всему своё время.

В этот момент за окном послышался стук копыт, во дворе поднялась суета, заскрипели ступени лестницы, и в покой вихрем ворвался Гарольд. За ним с трудом поспевал Рагнар.

Увидев мать, граф в первый момент опешил, затем, придя в себя, благодарно поцеловал её руку, несмело подошёл к ложу и тихо спросил:

— Как ты, милая?

— Всё хорошо, любимый, — прошептала Эдита и, смущённо опустив глаза, добавила: — Вот... Девочка...

— Славно, что девочка! — широко улыбнулся Гарольд. — Мне так хотелось девочку. Можно её подержать? — обратился он к присутствующим.

— Можно, — кивнула старая Гита. — Но если ты положишь её на колени, — добавила она, — девочка будет считаться твоей!

— Она и так моя! — воскликнул Гарольд, бережно поднимая малютку. Та пристально взглянула на него, и на её губках появилось некое подобие улыбки.

— Смотри-ка, узнала, — усмехнулась датчанка. — И такая же спокойная, как ты.

Гарольд осторожно прошёлся по покою, остановился у кресла и, взглянув на мать, опустился в него.

— Вот я и отец! — не скрывая счастья, констатировал он, кладя ребёнка на колени.

День за днём неяркое солнце поднималось над зелёными просторами Англии, согревая остров своими лучами. Оно отражалось в тихой глади озёр, мириадами звёзд искрилось в гребешках волн и неспешно скрывалось за горизонтом. Островитяне наслаждались миром и покоем. Не звенела сталь, не свистели стрелы, не топтали посевов кони — будто вняв заступничеству святого Дунстана, Божья благодать распростёрлась над землёй. Тучные овцы паслись на лугах, в закромах золотились спелые зерна, в кувшинах пенилось доброе пиво — лучшего нельзя было пожелать.

— Да здравствует наш славный Гарольд! — разносилось в тавернах.

Гарольд был счастлив. Он трудился не покладая рук, и это принесло свои плоды: он сумел значительно укрепить Англию и претворить в жизнь большую часть своих планов. Дабы упрочить стабильность королевства, Гарольд отдал в руки братьев ключевые уделы. Гюрт стал правителем Восточной Англии, Тостиг — Нортумбрии, Леофвайн — Кента. Сам Гарольд следил за делами саксонских графств.

Всё бы было хорошо, если бы не непомерные траты короля — богобоязненный Эдуард строил всё новые и новые храмы. В сущности, это было хорошее дело, но, кроме храмов, Англия нуждалась в новых рудниках и плавильнях, гранильных мастерских и верфях. И самое главное, ей нужна была сильная армия и могучий флот, чтоб благоденствие, пришедшее на остров, не оборвалось в одночасье.

Но денег в казне постоянно не хватало, богоугодные деяния старого короля съедали их большую часть. Гарольд пытался ввести в рамки эту навязчивую потребность сюзерена, но тот был непреклонен. Он во всём уступал фавориту, но стоило Гарольду заговорить о непомерных тратах, как между ними вырастала глухая стена. Все попытки были тщетны, преодолеть её графу не удавалось. Оставалось одно — разумно тратить то, что удавалось уберечь от фанатичного короля. Гарольд так и поступал.