Михаил Казовский - Золотое на чёрном. Ярослав Осмомысл

- А не слушай, коли не нравится. Лучше помоги лодку отвязать. По реке поплывём, чтоб успеть уйти до рассвета.

Сели в первый же попавшийся чёлн, обрубили верёвку, за которую он был привязан, парус не подняли, а работали вёслами. Медленно, но верно вырулили в фарватер Днестра. И течение понесло их на юг, к Понтийскому (или Чёрному) морю.

Находились в пути целую неделю, приставая к берегу только изредка, добывая себе пропитание по окрестным селениям - где воруя, а где покупая овощи и кур. В первых числах апреля оказались у стен Белгородской крепости (ныне город Белгород-Днестровский) и без малого двое суток отсыпались в келье монастыря Иоанна Предтечи. За приют отплатили монахам тем, что украли у них двух коней, и уже верхом устремились вдоль берега к озеру Кундук. Тут же угодили в лапы к половцам и предстали перед ханом Чугаем. Тот велел отрубить им голову, но Иван вытащил ярлык, и при виде таблички степняки моментально растаяли, начали суетиться, потчевать гостей разными диковинными яствами, надавали подарков и сопроводили вплоть до устья Дуная. А оттуда до Малого Галича (он теперь - румынский Галац) и всего ничего, пять часов езды.

Но в его предместьях беглецов схватили болгары, враждовавшие с половцами, и, поскольку убранство коней и повозок, дорогая одежда на обоих всадниках были половецкими, их, естественно, приняли за врагов, отобрали имущество, а самих здорово побили. Медная табличка лишь испортила дело: предводитель болгар князь Борис, увидав ненавистные ему руны, с ходу распорядился бросить двух лазутчиков неприятеля в яму, а затем казнить на рассвете.

В яме было смрадно, холодно и сыро, по ногам пробегали крысы, а отвесные скользкие глинистые стены не давали ни малейшей возможности выбраться наружу без верёвки или шеста.

- Ну и влипли! - оценил положение Иван, выдирая ноги из топкой жижи на полу. - Обманул нас дедок. Посулил счастье и надул.

- Нехристь потому что, - согласился Олекса, шумно облегчаясь в углу ямы. - И слуга лукавого.

- О-о, конечно: быть повешенным братьями-христианами много справедливей, не так ли?

Галицкий боярин ничего не ответил, только сплюнул.

Неожиданно где-то наверху раздались звуки боя - крики, топот, звон клинков и ругательства. Замелькали факелы. В яму заглянуло несколько голов, и высокий женский голос спросил на русском:

- Это вы от Чарга?

- Мы, а что?

Головы о чём-то залопотали по-половецки и спустили вниз верёвочную лестницу. Радостные пленники тут же стали по ней карабкаться. Избавители подхватили узников, помогли выйти на поверхность, поднесли огонь к лицам.

- Вы спасители наши, и за это вам - низкий поклон с благодарностью, - приложил руку к сердцу звенигородец. - С кем имеем честь?

Невысокая стройная женская фигурка выступила вперёд. В свете факела было видно, что её волосы стянуты небольшим узлом на затылке, а продолговатое смуглое лицо с тёмными очами дивно привлекательно. Просто улыбнувшись, девушка ответила:

- Милости прошу в Малый Галич. Он в моей власти. Тулча я, внучка Чарга.

Оказалось, что у князя Бориса служит при конюшне половецкий лазутчик. Подобрав с земли затоптанный ярлык, найденный при захваченных странниках, он с надёжным человеком передал его своим соплеменникам, закрепившимся в Малом Галиче. Ну, а те немедля бросились на выручку Чарговым друзьям.

После смерти отца - хана Кырлыя - местными кочевыми отрядами управляла Тулча. Боевая, дерзкая, дравшаяся не хуже мужчин, внучка чародея пользовалась доверием, и суровые воины слушались её, словно мальчики. В подчинении у них находились благодатные земли в междуречье Прута и Сирета, а на них - городки Берлад с Малым Галичем.

Девушка приняла Ивана и его приятеля с половецким гостеприимством, накормила и напоила, всё это под звуки бубнов, рожков и комузов [5] Комуз - тюрский трехструнный щипковый инструмент типа лютни. , отвела в лучшие покои и приставила лучшую охрану; но сказала так:

- В медном ярлыке про тебя написано, что ты храбрый воин и достоин стать моим мужем. Я ценю дедушкин совет. Но хочу проверить сама, можно ли связать с тобой жизнь. Мы должны отогнать болгар за Дунай подальше, скоро выступаем. Присоединяйся. Докажи в бою ловкость и отвагу.

На её щеках расцветал румянец. Как горящие угли, вспыхивали глаза. А пунцовые губы в самом деле напоминали распустившийся мак. Не увлечься такой было невозможно. И, взбодрённый вином, Иван, сильный, мощный, с богатырской шеей и прекрасной белозубой улыбкой, пылко пророкотал:

- Я согласен, Тулча! За тобою - в огонь и в воду! Не страшны никакие болгары, если за победу над ними мне назначено твоё сердце в качестве награды!

Тихо рассмеявшись, половчанка опустила ресницы:

- Говоришь красиво. Будет хорошо, если так же ты орудуешь булавой и мечом! - Пожелала спокойной ночи и оставила взбудораженного влюблённого - переваривать всё, что было им съедено и услышано.

Впрочем, размышлять долго не пришлось, потому что болгары первыми напали. Рано утром третьего дня затрубили в рог на дозорной башне: неприятель приближался по суше (флота у болгар не было, и пространство рек Дуная и Сирета, на слиянии которых и находился Малый Галич, оставалось свободным.) Половцы сражались отчаянно, но, застигнутые врасплох, запертые в крепости, не могли отбиться. Их стихия - вольные степные просторы, там они побеждали любого; в города заходили только на время, совершая набеги; а держать оборону не умели, в тесноте улочек терялись. Несмотря на призывы Тулчи перейти в наступление, небольшой гарнизон уступал позиции, с каждым шагом теряя новых людей; и подмога подойти не успела. Рядом с Тулчей истово рубился Олекса. И хотя его ранили стрелой в левое плечо, из которого кровь текла изрядно, галицкий боярин что есть силы продолжал наносить удары боевым топориком, сжатым в правой, невредимой руке. А Иван отгонял противника на соседнем участке и весьма в этом преуспел: ни один болгарин не прорвался сквозь ряды его небольшого грозного отрядика. Окровавленные тела валялись вокруг. Он и сам был забрызган кровью - непонятно, собственной или чужой. И когда к нему подбежала Тулча, обернул к ней чумазое, перепачканное лицо:

- Плохо, да?

- Отходи, Иване, - крикнула она, задохнувшись. - Ты один ещё держишься, остальные дрогнули. Надо уносить ноги.

- А Олекса где?

- Он упал без сил, но его потащили к лодке. Отступаем к северу.

- Не везёт мне на Галичи, - криво улыбнулся молодой человек, - и большой потерял, и малый…

В это время здоровенный болгарин, вспрыгнувший на стену, чуть не поразил мечом Тулчу. Но Иван бросился к нему, оттолкнул ногой, выбил меч из рук и чудовищным ударом палицы оглушил неприятеля, отчего на поверхности шлема оказалась жуткая вмятина.