Владимир Афиногенов - Витязь. Владимир Храбрый

Подумав так, Мамай спиной ощутил какой-то жуткий, сковывающий тело холод, проникающий прямо в самое сердце… Великий с суеверным страхом отодвинулся от каменной бабы и вскочил на ноги. Ему подвели коня. Но повелитель крикнул:

- Лодку!

С десяток тургаудов бросились вниз по откосу к воде, где в зарослях камыша покачивалась легкая лодка.

На ту сторону Итиля Мамай взял с собой, кроме гребцов, Ташмана и Дарнабу. Сидя на носу лодки, он [смотрел на темные обнаженные спины гребцов, на их |мышцы, перекатывающиеся при каждом взмахе весел. От тел несло резким запахом пота и немытой кожи, но великий ничего не чувствовал, привыкнув ^ежечасно, за исключением времени, когда он оставался один в юрте или в гареме, находиться среди своих воинов, не знавших слова «баня».

Оказавшись на середине реки, они резко повернули к скалистому утесу, торчащему огромной пикой на фоне синего неба. «Куда это правит повелитель? Что он задумал?» - подумал Дарнаба.

Мамай резко повернулся к нему, ощерив в улыбке свои редкие крупные зубы и глядя в лицо итальянца 'отрешенным взглядом, медленно заговорил:

- Ты ученый человек, Дарнаба. Ты повидал много стран и народов. Много сделал зла и много снес от людей… Скажи: во что ты веришь?.. - увидев на лице итальянца замешательство, он поднял руку. - Молчи. Знаю… В стрелу, кинжал и яд. Это очень просто, Дарнаба. Так же просто, как то, что день начинается с восхода солнца, а жизнь человека - с первого крика ребенка. Все потом кончается мраком: день - ночью, жизнь - могилой. И нет на земле ни одного человека, который мог бы избежать этой участи. Как хотелось Потрясателю Вселенной вечно жить на земле, но великий китаец [69] [69] Великий китаец - Чан Чунь-цзы. Вместе с другими мудрецами он жил в горах, отыскивая философский камень «дань», приносящий долголетие. сказал ему, не боясь, что может умереть, не показав своей крови [70] [70] Умереть, не показав своей крови, значит быть удавленным тетивой. : «Жить вечно не будешь. Ты смертный, как и все. Тело твое, превратившись в пыль, смешается с пылью земли…»

За прямой и честный ответ Потрясатель Вселенной щедро наградил мудреца и отпустил домой в сопровождении нукеров. Я тоже хочу услышать честные и прямые ответы на свои вопросы.

Дарнаба придал лицу выражение собачьей преданности - жизнь научила его немалому актерскому мастерству. Мамай, взглянув, расхохотался и, положив на плечо итальянца свою заросшую черным волосом руку, сказал сквозь выступившие от смеха слезы:

- Не надо. Ничего не говори… Молчи!

Когда до берега оставалось с десяток саженей, Дарнаба на самой вершине утеса увидел обнаженного по пояс человека. Он стоял прямо, вытянув вперед руки и опершись ими на палку толщиной с руку, похожую на посох, с каким ходят русские иноки. Дарнаба встречал их однажды, когда по секретному поручению генуэзского консула шел русскими землями к литовскому князю Ольгерду…

Ветер шевелил густую черную бороду обнаженного по пояс человека. Он явно не был монголом. На голове у него сидела высокая шапка, заканчивающаяся металлическим шишаком.

Человек даже не шевельнулся, когда лодка причалила к берегу. Мамай подал знак гребцам остаться и, кивком приказав Дарнабе и Ташману следовать за собой, ступил на каменную лестницу, ведущую на вершину утеса.

Повелитель был тучен, но неожиданно легко и быстро стал подниматься наверх, Дарнаба с Ташманом еле за ним поспевали.

Когда Мамай поставил ногу на последнюю ступеньку, человек не спеша положил посох на каменные плиты, выпрямился и, скрестив на груди руки, лишь склонил голову, а но пополз на коленях, чтобы поцеловать край халата повелителю, как это было принято у ордынцев. «Чудеса!» - только и подумал Дарнаба.

- Прорицатель и маг из Ирана Фериборз, знающий бессмертную «Авесту» [71] [71] «Авеста» - собрание священных гимнов древних иранцев. , - представил его Мамай.

В ответ легкий поклон головы в сторону спутников повелителя.

Дарнаба внимательно взглянул на пальцы мага, задержав взгляд на указательном правой руки: перстень с изображением отдыхающего льва. Перстни со львом можно было увидеть на пальцах многих, кто был богат и знатен, но вот такой - тонкий, изящной шаботы, лев не вырезан из цельного кусочка золота, а впаян в ободок, - Дарнаба видел впервые.

«-Стоп, - стал вспоминать итальянец, - а впервые ли?!» Смутная догадка промелькнула в его голове, и он постарался побыстрее опустить глаза, согнувшись в ответном поклоне.

Прорицатель взял в руки посох и не спеша повел всех в пещеру, вырубленную в скале. Там горел огонь. Дым уходил через отверстие наверху. Дарнаба увидел в одном из углов пещеры поставленные друг на друга деревянные бочонки, а в другом - низкий столик, на котором стояли серебряные кубки. Маг пригласил гостей сесть за столик. Итальянец глянул на один кубок и вздрогнул: крылатый гриф держал в своей чудовищной пасти голову оленя…

Сам прорицатель встал посреди пещеры возле огня и, стукнув посохом о камни, обратился к Мамаю:

- Повелитель полумира, великий и несравненней. Я вижу в твоих глазах желание узнать правду на вопросы, которые ты поставил перед собой в тиши и уединении. Ты можешь не задавать их вслух, я угадываю, о чем скорбит твоя душа и что требует твое сердце… Я отвечу тебе, как если бы ты был один, несмотря на присутствие этих людей, которым ты доверяешь, - взгляд в сторону Дарнабы и Ташмана. - Да, я - прорицатель, знающий тайну земли и неба. Я могу выпускать свою душу из тела, и она, превратившись в орла, начнет видеть все со всех сторон… Буйные ветры понесут меня вверх. Когда же я вознесусь до облаков, то одно мое крыло будет на небе, а другое - на земле… Вот что такое сома! - неожиданно закончил прорицатель.

Он прислонил посох к стене пещеры, прошел в угол, где стояли бочонки, взял один и хотел поставить на стол, но Мамай отрицательно качнул головой.

- Не надо, прорицатель, не сегодня… У меня много дел впереди. Говори. Мы будем слушать!

«Вот оно что?! - мысленно воскликнул Дарнаба, взглянув на Мамая. - Теперь понятно, почему ты не любишь вино, раз предпочитаешь напиток другого свойства».

Дарнаба хорошо знал, что такое сома. Знал он и множество священных гимнов из иранской «Авесты».

- «Царь правосудный», не зря взявший себе это имя, ведаю я: тебе приятно будет послушать строки о «блаженной обители» - горе Высокой Харе, на которую могут попасть живыми лишь боги и самые выдающиеся и справедливые герои… Слушай, о великий, слушай священный гимн! - начал прорицатель. - На Высокой Харе нет ни ночи, ни тьмы, ни знойного ветра, ни губительных болезней, ни созданной дэйвами [72] [72] Дэйвы - древнеиранские божества, демоны зла. Были и добрые боги - асуры, главным из которых являлся Ахурамазда. скверны… У подножия Высокой Хары лежит море по имени Воурукаша, могучее, глубокое, с далеко простирающимися водами. В него низвергается с вершины Хары бурный поток Ардви. Посреди моря есть остров, где живут священные животные и растут диковинные растения, туда слетаются и чудесные птицы. Там живут мужчины и женщины, самые лучшие люди земли…