Петро Панч - Клокотала Украина (с иллюстрациями)

— Тебя что, турок крестил? — не выдержал Метла.

Никитин погладил бороду и улыбнулся, точно малым детям.

— Думал, и вовсе свой язык забуду.

— Должно, в неволе был?

— Довелось.

— И долго?

— Сорок лет живот свой мучил, батюшка. — И он снова степенно погладил бороду. — Может, слышали, как мы захватили турецкую галеру Анти-паши Марьева?..

Казаки не дали ему кончить.

— Так ты из тех? — первым закричал Метла, глядя на хозяина восторженными глазами.

— Матерь божья, — часто замигал Пивень, — ведь пудовую свечку обещал поставить, если встречу хоть одного из вас. Метла чертова, что ты пялишься, как сова, целуй руку у пана товарища! Да этого еще и свет не видывал... сорок лет! Сколько же можно с таким человеком выпить, слушая его! Я вот тоже иду, пане товарищ, либо в неволю, либо на смерть. Ты расскажи, дорогой пане товарищ, как ты, что ты... На каторге, что ли, был или где еще?

— Десять лет у панов-ляхов, столько же у татар да двадцать у турка. Только это как-нибудь другим разом. Зачем вам сандал, то бишь челн?

Узнав, кем посланы казаки. Никитин поскреб затылок, молча оглядел запорожцев, затем спросил:

— А веслом, батюшка, орудовать умеешь? Нынче полноводно, течение быстрое.

Оказалось, что Метла и Пивень хоть и выросли на Днепре, но с водой не дружили, даже позабыть успели, когда и купались, да и то в какой-то луже.

— Может, помочь вам, панове казаки. Дело табак — ляхи в тыл заходят.

Пивень и Метла переглянулись: на самом деле, если реестровые казаки проплывут еще день-два по Днепру, они могут оказаться позади колонны запорожцев. Казаки еще не знали, чем может им помочь Никитин, но уже за одно намерение такому человеку надо было в ноги поклониться, и Пивень от радости и восторга замахал руками.

— Я ж говорил, что таких и на свете мало. Да кто из казаков не слыхал про Самойла Кошку, вашего старшого? На всех ярмарках о нем поют! Да ведь если сказать реестровикам... Поедем и на байдак вместе, пане товарищ! — уже умоляюще прибавил Пивень. — Ты же, верно, и плавать умеешь, а меня прямо рвет от воды.

Метла только скорбно кивал головой.

— Без тебя он и на берегу утонет, помоги, товарищ!

— Так тому и быть: не сидел Пронь на печи раньше, не будет сидеть и теперя!

В тот же день они втроем двинулись к Днепру.

Было начало мая, и верховые воды уже успели добраться до низовья. Река вышла из берегов, затопила балки и острова, наполнила степные речки, взбила желтую пену между осин в низинах, а на середине распустила пенные струи конской гривой на ветру. В камышах слышалось кряканье уток, крик селезней, на плесах плавали дикие гуси, а по озерцам ходили тонконогие журавли и носатые цапли.

Теперь всем заправлял Никитин, и казаки с охотой на него полагались. Место он выбрал на пригорке, с которого за версту или даже за две можно было увидеть суда на воде и как раз там, где острова разбивали течение на несколько рукавов. Метла стреножил лошадей и пустил их под горой пастись, а сам лег прямо под открытым небом и, хотя его немилосердно кусали оводы, сразу же уснул. Никитин с Пивнем занялись рыбной ловлей. Рыбы попадалось много, и Никитин все, что было меньше локтя, кидал обратно.

— Гуляй, мала, пока на сковородке не была! — приговаривал он, ласково улыбаясь. — Чтоб не знала горя, плыви себе в море!..

— Только не попадайся пану на глаза, — добавлял Пивень, — съест, а не съест — испоганит! И сам не гам и другому не дам. Уже казак у себя на Днепре и рыбы половить не имеет права.

— В Московии при такой оказии говорят: «Отольются кошке мышкины слезки...»

— А кошки не больно каются. Надо их вогнать в такие слезы, чтоб и присказки подобрать нельзя было, тогда разве раскаются.

После доброй ухи Пивня стало клонить ко сну.

— Припекает-то как, должно к дождю.

— Поспи, казаче.

— Еще царствие небесное просплю. Чтобы спать не хотелось, ты расскажи, как вы с каторги вызволились. Это где было?

— У самой Шпанской земли.

— И это вы добирались домой через тридевять земель?

— Через шесть чужих стран пройти довелось.

Никитин отнес рыбу в каюк, а вернувшись, стал рассказывать о стае волков, напавших этой зимой на его хутор.

Когда спал полуденный зной, на горизонте замаячили на воде темные полоски, превратившиеся затем в байдаки. Было их не менее ста, даже в глазах зарябило. Пивень заметно побледнел, разволновался, начал тыкаться по берегу, как слепой щенок, подыскивая на всякий случай какую-нибудь спасительную жердь или бревно. Метла посмотрел на лошадей и отправился укрыть их за холмами, так как байдаки быстро приближались. Никитин и Пивень, прикидываясь простыми рыбаками, поплыли наперерез, как бы направляясь к островку.

Вскоре передний байдак поравнялся с каюком. На нем была мачта с парусами, два фальконета, бочка с сухарями и более полусотни немецкой пехоты. Наемники сидели на скамьях, развалились у бортов, весла без дела лежали в уключинах, так как посудину и без того очень быстро несло течение. Никитин, увидев немцев, хотел уже повернуть к другому байдаку, но Пивень придержал его за весло, и каюк понесло рядом с байдаком.

— Это такие же немцы, как и мы с тобой. Только для страха.

В это время на палубу торопливо вышел без шапки пучеглазый, круглолицый шляхтич с торчащими усами и с высоко подбритыми русыми волосами. Был он средних лет, статный, одет в жупан дорогого сукна.

— Вот они, пане полковник! — сказал кто-то по-польски.

Шляхтич подошел к борту.

— Кто такие? — крикнул он, подозрительно оглядывая каюк, но Никитину было уже за шестьдесят, а Пивню минуло сорок, и это его успокоило.

— Рыбаки, ваша вельможность! — быстро отвечал Пивень.

— Они тут все знают, задержите их.

— А ну, ты, старик, плыви ближе! — уже по-украински закричали солдаты, забыв, что они «немцы». — Знаешь здесь путь рукавами, чтоб в Затон попасть?

— Знаю! — ответил Никитин.

— Так лезь сюда!

— Тогда и я полезу! — крикнул Пивень, испугавшись, что один останется в каюке. — Мне здесь ведома каждая рыбка, каждая пташка. А вот что я еще вам скажу, панове молодцы... — и прежде Никитина вскарабкался на байдак.

— Хватит одного! — сказал полковник.

Пивень от такой команды чуть не свалился за борт: ведь он не знает здесь ни одного рукава, его сразу же раскусят и кинут ракам на поживу. Он умоляюше посмотрел на Никитина. Никитин тоже растерялся, однако продолжал плыть рядом с байдаком. И вдруг Пивень весь расцвел: ему пришла счастливая мысль.

— Панове молодцы! — обратился он к реестровикам и полушепотом продолжал: — Вам ведь невдогад, кто в этом каюке сидит?

Реестровики вопросительно подняли брови.

— Да это же друг-товарищ Самойла Кошки. Сорок лет в неволе вместе с ним пробыл! Где еще удастся вам увидеть и услышать другого такого...