Петро Панч - Клокотала Украина (с иллюстрациями)

Но Кривонос уже поскакал назад. Он знал, что делали татары с местным населением, хоть они и были союзниками, и его охватила еще большая тревога.

На Лысой горе был замок, построенный еще Данилом Галицким. Поляки держали в нем гарнизон только во время тревоги. На этот раз Артишевский тоже послал туда жолнеров под командой бургграфа. Замок не мог выдержать серьезной осады, но его спасали крутые склоны горы, а сейчас жолнерам помогали отбиваться от татар еще и жители предместий — косами, дубинками, а то и просто камнями. И все же Кривонос до утра захватил замок, а вместе с ним и монастырь босоногих кармелитов, прикрывавший арсенал и пороховую башню. Пушки, поставленные во дворе монастыря, теперь не давали никому покоя в городе, который отсюда был виден как на ладони.

На Лысой горе Максим Кривонос не нашел Ярины ни среди живых, ни среди трупов. Оставалось лишь думать, что она перебралась в город. Кривонос, облокотившись на пушку, долгие часы смотрел на узкие улицы Львова в надежде увидеть жену. В городе было полно беженцев, они заполняли рынок, улицы, дворы. Стояли уже холодные дни, а люди вынуждены были жить под открытым небом, под дождем. После пожара в город сбежалось еще больше шляхты, оставшейся без крова и одежды. Чувство жалости стало уже закрадываться в сердце Кривоноса, но в ту же минуту он вспомнил о зверствах князя Вишневецкого и о страшных издевательствах шляхты в галицких селах.

— Да будет проклят тот, кто пожалеет хоть одного! — сказал он себе.

Кривонос так и не увидел Ярины.

— Кондрат! — позвал он, зная, что в трудную минуту Кондрат всегда окажется поблизости.

— Я здесь, пане полковник! — откликнулся Кондрат.

— Где же наша пани?

Кондрат вздохнул.

— Больше ей негде быть, как в городе, пане полковник. Где всего страшнее, туда она и полезет. — Но, вспомнив, что Ярина — жена полковника, смутился и добавил: — С малых лет ее знаю.

— В городе... А почему до сих пор не подала вести? Десятый день здесь пропадаем.

— Дозвольте, пане полковник, я проберусь в город и все разведаю.

— Хватит того, что на Лысой горе, под паршивым замком, потеряли чуть не тридцать человек.

В это время к пушке подошло двое крестьян в постолах, узких холщовых штанах и куцых свитках, в бараньих шапках, с суковатыми палками.

— Слава Исусу! — негромко сказали они в один голос.

На днепровских берегах не в обычае было такое приветствие, и потому Кривонос молча кивнул головой.

— Пане казак, нас послала громада Гологур к пану гетману, так мы бы просили пана доставить нас к нему.

— А зачем вам пан гетман?

— Будем просить его. Вокруг повсюду поднимаются хлопы, а наш пан собрал хоругвь, так что и головы не поднять.

— Да так бьет, так стегает, — вставил второй. — А мы что, молчать будем?

— А ну, Кондрат, стрельни в того всадника, — перебил их Кривонос.

Когда напуганный снарядом всадник поскакал дальше, крестьянин сердито воскликнул:

— Мы больше не хотим терпеть!

Из-за костела выехал гетман Хмельницкий и возле пушки соскочил с коня.

— Здорово, пане полковник! Что ж это ты пугаешь пана Артишевского, он и так, говорят, чуть не умер после Пилявцев.

— Жаль, что не узнал его, лучше бы целился! Это к тебе, пане гетман, люди из Гологур.

Крестьяне, услыхав, что перед ними сам гетман, сначала остолбенели, потом бросились к его руке.

— Чего хотите? — спросил Хмельницкий, вырывая руку.

— Пане гетман наш сладкий, — снова в один голос заговорили они, — если бы казаки подали нам помощь... Мы уже пробовали сами... Не одолеть... И все села пойдут...

— А польские хлопы пристанут?

— А им разве легче, чем нам?.. Пан и их собаками считает... Пристанут!

— Готовь, Максим, отряд. И из Крехова тоже прислали за подмогой. А вы возвращайтесь домой, — сказал он крестьянам, — пришлю помощь. Всем поможем, кто против панов восстал!

Крестьяне ушли довольные, а Хмельницкий стал всматриваться в город.

— Что это так долго пани Ярина о себе вести не дает?

— Кондрат мой хочет наведаться в город.

— Потерпи, Максим, через несколько дней сам сможешь туда поехать.

— Думаешь, осилим?

— На что, чтобы татары разграбили?

Кривонос вопросительно поднял глаза на гетмана.

— Лучше будет взять с города выкуп, заплатить татарам и отослать их в Крым. А Львовом, Максим, нашего спора с Польшей не разрешим. Это только курок, взведенный на польский сейм. Согласен?

Кривонос недоуменно покачал головой.

— С татарами надо развязаться — это ты верно решил. И в город их пускать не следует — тоже правильно. А вот дальше, прости, пане гетман, что-то не возьму я в толк.

— Может, яснее станет, когда послушаешь делегацию. Ждет нас в Лисенцах. Прикажи подать коня — и едем.

Делегацию жителей Львова возглавлял ксендз Гунцель-Мокрский, бывший когда-то профессором иезуитской коллегии, в которой учился Богдан Хмельницкий.

Гетман Хмельницкий сначала выслушал посланных от польских повстанцев из-под Кракова и только после этого принял львовскую делегацию.

Ксендз Мокрский, видимо, рассчитывал на тот авторитет, которым он некогда пользовался в коллегии. Он к тому же только что вернулся из Варшавы, где имел свидание с королевичем Яном-Казимиром. Потому-то он с холодным и непроницаемым видом переступил порог просторной комнаты. И... растерялся: перед ним стоял, в окружении живописной группы полковников, властитель, сознающий свою силу. Мокрский поклонился ниже и поспешнее, чем это ему хотелось.

— Приветствую милостивого и ласкового благодетеля, пана гетмана.

— Нам и себе на здоровье! — ответил гетман, едва кивнув головой. — Что заставило пана каноника посетить наш лагерь?

— Пан бог избрал меня молить тебя, уважаемый, милостивый пане гетман, о пощаде.

Хмельницкий был раздражен: возвращаясь в лагерь с Максимом, он был свидетелем того, как из бернардинского монастыря, смяв охрану у ворот, обыватели убегали к казакам. Один из них рассказал и о причине.

Среди мещан, которые, испугавшись казаков и татар, убежали к бернардинцам, оказалось много людей православной веры. Монахи несколько дней терпели и наконец задумали избавиться от них. В монастыре был постный день. Когда обыватели сошлись к трапезе, им объявили, что для католиков будет отдельный стол, а для православных, которые могут употреблять скоромное, отдельный. Горожане заняли места за столами. Тогда монах подошел к одному из православных и вызвал его во двор. Через некоторое время позвал второго, потом третьего, четвертого. Но назад они почему-то не возвращались. А когда не вернулся и пятый, это начало беспокоить оставшихся. Один из них тайком пошел следом за монахом, и вот что он увидел. Монах подвел вызванного к колодцу и спросил: «Брат мой, глянь в колодец и скажи, что ты там видишь?» Обыватель наклонился над срубом, а монах в это время ударил его топором по темени, и тот полетел в колодец.