Иоаким Кузнецов - На холмах горячих

— Слушай, Иван, отчего твои кони такие справные? Чем ты их кормишь?

— Ты лучше спытай, чем я их пою... Пойло есть такое, после чего они едят все, что ни дашь,— отвечал казак.

— Какое такое пойло?

— А на нашем Ессентукском редуте. У речки Бугун-ты есть ручеек Кислуша. Вот как в нем напьются, и аппетит сразу взыграет.

«Еще в одном месте имеется «лошадиный» источник!»— обрадовался Федор Павлович. Недолго было уговорить казака показать долину Бугунты.

Когда-то речка Ессентук считалась границей между русскими и абазинскими поселениями. Потом пограничная линия отодвинулась в верховья Подкумка, за Кислый ключ; для охраны дороги там был основан редут и первое казачье поселение около него.

Не доезжая до хат, беспорядочно раскинувшихся на берегу Малого Ессентучка, казак велел свернуть с дороги влево, ближе к Подкумку, и по лошадиному следу в густой траве привел к крутому болотистому берегу. Среди камыша, осоки и поросших травой кочек возвышался песчаный холмик, из которого била чистая, прозрачная вода, извилисто стекавшая по трем песчаным канавкам — это и был ручей Кислуша. Из него и приохотились лошади пить воду.

Гааз слез с брички, пошел по крутому обрыву, спугнув стаю уток, с шумом вылетевших из камышей. Недалеко от первого песчаного холмика доктор увидел второй такой же, третий, четвертый — насчитал их в долинке более двадцати, а когда опустился с берега, зачерпнул воду из самого ближнего ручья, то разочаровался: вода имела кисловатый солено-серный вкус, схожий с горячеводской. У Гааза сразу пропал интерес к «лошадиным» источникам. На всякий случай достал лист бумаги, примостил его на сумке и нарисовал схему долинки Бугунты, занумеровал холмики. «Авось пригодится. Дойдут же у кого-нибудь руки до Ессентукского месторождения»...

Все внимание Федор Павлович отдал горячеводско-му серно-кислому источнику, который назвал Елизаветинским, в честь супруги Александра I — Елизаветы. Убедил Маслова, что надо выдолбить в скальном грунте колодец — пусть из него пьют воду больные, а рядом поставить полотняную, прямоугольной формы палатку— в ней больные могут отдыхать между приемами, спасаясь от жары и дождя.

Выше Елизаветинского источника Гааз нашел еще два выхода минеральной воды, назвал их Михайловским и Марьинским и рекомендовал их для ванн...

Вернувшись в Москву, Гааз издал книгу, в которой описал историю открытия и изучения источников на Кавказе, климат и растительность, результаты химических исследований, обобщил опыт использования минеральных вод, высказал свои предложения об устройстве стационарных медицинских учреждений, предсказывая большое будущее молодому курорту...

И хлынул на Кавказ поток желающих поправить свое здоровье. Первыми проложили дорогу гости из Ставрополя, Георгиевска, Моздока и Кизляра; приезжали со своими лекарями, прислугой, запасясь деревянными ваннами, ставили рядом с военными палатками войлочные кибитки, нанятые у калмыков. Приезжал генерал Сабанеев, построивший здесь помещение для собственных ванн. Три раза в день — утром, в обед и вечером — кавалькада экипажей направлялась к горе Горячей и возвращалась обратно. Лечебный сезон начинался весной, кончался осенью. Многие, особенно офицеры, не столько лечились, сколько проводили время в веселье: играли в карты, пили кавказское вино, устраивали прогулки к Машуку...

ШАЛЬНЫЕ ДЕНЬГИ

/

Многие годы жизнь на Подкумке текла тихо, спокойно. О жемчужине Северного Кавказа петербургское начальство забыло. Лишь в 1812 году в Петербурге вспомнили о том, что еще девять лет назад вышел царский указ о признании Кавказских Минеральных Вод местом государственного значения.

На Воды приехали для административного надзора коллежский асессор Лякин, сухонький старичок в очках; для медицинского —врач Сухарев.

Приехали они в Константиногорскую крепость, по-

дали документы новому коменданту майору Обухову, пятому после Чайковского. Обухов, прочтя предписание, развел руками:

— Господа любезные, вам указано обосноваться на Кислых Водах. Но там крепость еще не достроена, населения негусто — казачья станица, аул абазинский крохотный, приезжающих лечиться маловато. Все больные обитают в основном здесь, на Водах Горячих. На Кис-лых-то — вам и надзирать, по сути, не за кем будет...

— Тогда отведите нам место в вашей крепости,— сказал Лякин, сообразив, что жить в надежно охраняемом и благоустроенном укреплении куда спокойнее.

Доктор Сухарев, молодой, розовощекий, занялся исследованием действия различных источников на организм человека, старательно ведя наблюдения за приезжающими, и к концу первого лета на свой страх и риск составил рецепт: за сезон принимать по 60 — 70 серных ванн, по 20 — 30 железистых и кислых, а воды пить по 6—10 стаканов в день.

Смотритель Лякин взял под контроль работы на Кислом ключе: уж слишком медленно возводили там солдаты крепость. После сильного проливного дождя хлынувшие с гор потоки воды разорвали построенную было плотину на Козоде, запечатали илом ключ, родник исчез; по этим местам ездили на телегах, а ниже ручья образовался черный кислый плывун, грязными языками стекающий в речку.

В то лето случилась беда: в аулах Предгорья вспыхнула болезнь скота, стали болеть и умирать люди. Командующий Линии генерал Портнягин отдал приказ: создать при Константиногорской крепости карантинную заставу, перегородить постами все дороги, по которым горцы ездили и гоняли табуны скота на меновые дворы в Георгиевск, Моздок и Кизляр. На Кислые Воды пропускать больных только по «письменному виду», а на обратном пути выдерживать в карантине.

Первым приехал в карантинную контору могучего телосложения старик, но худой и болезненный. Его ввели в кабинет смотрителя под руки двое слуг; во дворе остался поезд — крытая кожаная верхом карета и четыре подводы — видимо, хозяин не из простых.

«Кто такой?»—подумал Лякин, оглядывая старика. Слуга подал официальное разрешение на въезд на Кавказские Минеральные Воды и документ: коллежский ас-сессор В. Г. Федоров, почетный гражданин Астрахани. «Всего лишь!» поджал губы смотритель и велел доктору Сухареву учинить все, что касается медицинской части.

Доктор приступил к осмотру. Кожа у старика была дряблая, воскового оттенка, но язв на теле* не было, сердце билось ритмично, дыхание ровное. «От чего же так худ старик?»— решал загадку врач.

— Доктор, возьмите любые деньги, но вылечите меня, поставьте на ноги,— слабым голосом просил Федоров. Присев на стул, добавил:—Наследников у меня нет, умру, а капиталы мои пропадут за понюшку табака. Мысль эта грызет меня денно и нощно! А вода ваша, по слухам, весьма пользительна, быстро исцеляет.