Иоаким Кузнецов - На холмах горячих

— Арестованный Серебряков, марш на гауптвахту!

Матвей просительно глянул на Чайковского: заступитесь,- мол, не оставляйте в беде. Но друг детства вдруг сделался недоступным:

— Исполняйте команду.

Когда закрылась дверь, Петр Петрович поднялся и сердито спросил:

— Господин майор, почему не дали поговорить с арестованным и все выяснить до конца?

— Потому что все ясно, господин подполковник,— официальным тоном ответил Павлов, давая понять,

что он здесь начальник гарнизона и все чины, каких бы рангов они ни были, обязаны исполнять его приказы.

— Что ясно?

— То, что надобно облегчить условия службы рабочей команды, не заставлять ее гнуть спину с утра до ночи. И это обязаны сделать вы, как старший член Строительной комиссии. В подчинении вашем находится команда, и вы ее довели до бунта.

«Вот как! Вину за бунт на мои плечи взваливаете!»— подумал Чайковский. И решил замять конфликт, дабы линейному начальству не стало известно о происшествии на Подкумке.

— Хорошо. Я свое дело сделаю, но вы как комендант сделайте свое: усильте питание команде, выдайте новое обмундирование, освободите из-под ареста Серебрякова.

Чайковский ожидал,-что Павлов заупрямится, начнет гнуть свою линию. Но тот, видимо, понял, что неповиновение солдат рабочей команды вызвано не только тяжкими условиями труда, но и другими причинами внутригарнизонного порядка, и если об этом узнает командующий, то не погладит по голове и коменданта, примирительно ответил:

— Насчет питания — можно, подсобное хозяйство есть, хотя на дополнительный паек из него кабардинцы не могут претендовать, так как не сеяли, не пахали, за скотом не ухаживали. Насчет обмундирования — выдам по паре нового, хотя лишних сверх штатного расписания комплектов одежды фактически нет. А Серебряков пусть отсидит на гауптвахте неделю. Кто-то должен понести наказание за бунт, в назидание остальным, чтобы неповадно было проявлять непокорность. Служба есть служба. А потом я найду способ отправить Серебрякова в полк, горлопаны мне не нужны.

Поручик Истомин предостерегающе поднял руку.

— Господин майор, Серебрякова ни в коем случае нельзя убирать из команды. Он самый смышленый, все умеет делать — и каменные, и плотницкие, и столярные работы. Архитекторы не нарадуются его сноровке. Говорят, настоящий талант.

Павлов огорченно махнул рукой:

— А-а, делайте, как вам заблагорассудится, но чтоб этот Серебряков рта больше не разевал. Отвечать вам Придется, господин поручик..,

Возвращаясь на Горячие Воды, Чайковский думал о Матвее Серебрякове: «Солдатскому сыну уготована судьба та же, что и отцу. Отслужит он положенный срок, займется хозяйством... Нет, Матвей, пожалуй, пойдет по другой дороге, станет строителем — мастеровой человек, руки у него золотые. Работы на его век хватит...»

Постройка ресторации совпала с началом переезда штаба и губернских учреждений из Георгиевска в Ставрополь. Отставные солдаты, офицерские вдовы, извозчики, лекари и мелкие торговцы, жившие за счет обслуживания военных и гражданских чинов, потеряв заработок, тоже стали разбирать свои дома в Георгиевске и переезжать в ближайшие города и поселения. Основной поток хлынул на Горячие Воды: климат здоровый, землю под усадьбы отводят без задержки, место перспективное— курортное. Только за один двадцать четвертый год на Воды переселилось более сорока семей георгиевцев. Когда-то самый многолюдный на Северном Кавказе губернский город таял на глазах, а у подножия Машука вырастал другой поселок.

По примеру георгиевцев начали перевозить свои домишки на Горячие Воды и отставные солдаты Констан-тиногорки: к двадцать пятому году западнее стен крепости не осталось ни одной усадьбы, будто и не существовала тут первая на Подкумке Солдатская слободка. Да и сама крепость постепенно хирела: ничего не строили, а старое приходило в негодность.

Ресторация росла медленно. Если стены, полы, потолки были поставлены за сравнительно короткий срок, то внутренняя отделка застопорилась. Братья Бернар-дацци теперь обучали солдат штукатурному, столярному, малярному, слесарному делу. Только к двадцать шестому году гостиница была готова.

Начальство распорядилось: новое казенное заведение должен принять под свой надзор главный врач Кавказских Минералньых Вод доктор Конради. Федор Петрович беспомощно развел руками: принять значит и отвечать за все, что будет в нем твориться. Нет уж, это нам не по плечу. Он написал в Тверь хорошо знакомому обрусевшему французу Бартоломею Соломону, сведущему в содержании подобного рода заведений.

Приехал Барто — так стали называть изысканно одетого с крохотными усиками под длинным тонким носом человека лет сорока пяти. Конради представил его командующему Кисловодской линии генералу Энгельгардту. Владимир Сергеевич спросил француза:

— Берете на содержание ресторацию? С условиями сдачи в аренду, сколько платить нам, ознакомились?

— Да-с, мсье генерал. И свои условия выставляю.

— Какие же?

— Плата за проживание в номерах гостиницы и флигелей будет высокая. Надо оправдать расходы на содержание прислуги, и немалой — поваров, официанток, прачек, уборщиц. Цены на обеды и ужины — тоже высокие, продукты здесь достать трудно. Пусть господа приезжие на цены не обижаются.

— А как с увеселениями для приезжающих?..— склонив голову, спросил Энгельгардт.

— Это обязательно. За вход на балы, игры и прочие увеселения плата по пятьдесят копеек серебром. Мы будем приглашать приезжих артистов, и за посещение представлений плата особая. В дни благородных собраний в буфетах будут накрыты столики — вино, закуски, угощения для дам. Музыкантов своих у меня не будет, но в здешнем гарнизоне, я узнал уже, есть духачи и скрипач. Желательно, чтоб комендант крепости отпускал их сюда на вечер. Платить солдатам-музыкантам я буду: ужином, что останется с господского стола.

— Хорошо. Заключайте контракт,— сказал генерал Конради.

Энгельгардт распорядился учредить биржу кучеров: 13 дрожек для выезда публики на пикники к подножию Машука и 30 фаэтонов для перевозки в Кисловодск и Железноводск. С вводом в строй ресторации и биржи кучеров жизнь на Горячих Водах забила ключом...

Вскоре генерал Ермолов потребовал от Строительной комиссии немедленно приступить к постройке Николаевских ванн по проекту Бернардацци, приказал начать подготовительные работы к закладке каменного двухэтажного здания для неимущих офицеров. Через месяц подбросил еще одно поручение: спроектировать

дом атаману Войска донского генерал-майору Орлову, который желал иметь на Водах госпиталь для лечения раненых и больных казачьих офицеров и нижних чинов.