Лиса Си - Снежный Цветок и заветный веер

В эту ночь никто из нас не спал.

Четыре семьи из Цзиньтяня оставались под защитой большого дерева, раскинувшего свои широкие ветви, но наши мучения не закончились ни через два дня, ни через неделю. Мы страдали от самого сильного снегопада, какой только помнили в нашей провинции. Мы каменели от холода. Наше дыхание превращалось в клубы пара, которые поглощал горный воздух. Мы все время хотели есть. Каждая семья старалась сберечь продукты, ведь мы не знали, как долго придется оставаться в горах. Люди кашляли, чихали, мучились от простуды. Мужчины, женщины и дети продолжали умирать от всех этих напастей и неизменного холода ночей.

Мои ноги — как у большинства женщин в горах, — были жестоко изранены во время побега. Мы не могли уединиться, поэтому были вынуждены разбинтовывать, мыть и снова бинтовать ноги на глазах у мужчин. Нам приходилось преодолевать свою стыдливость, когда необходимо было совершать другие наши естественные надобности, и привыкать делать это в общем отхожем месте, для которого за одним из деревьев вырыли специальную яму. Но в отличие от других женщин, находившихся здесь, я была одна, без моей семьи. Я отчаянно тосковала по своему старшему сыну и по остальным детям. Я постоянно беспокоилась о муже, о его братьях, своих невестках, их детях, даже о слугах, и о том, сумели ли они добраться до Юнмина, где было безопасно.

Прошел месяц, прежде чем мои ноги зажили настолько, что не кровоточили при ходьбе. В начале двенадцатого лунного месяца я решила, что буду ходить каждый день и искать своих братьев с их семьями и Старшую Сестру с ее семьей. Я надеялась, что они спаслись, но как я могла найти их среди десяти тысяч людей, рассеявшихся по горам? Каждый день я куталась в одеяло и осторожно продвигалась вперед, понимая, что погибну, если не смогу найти обратного пути к семье Снежного Цветка.

Однажды, возможно это случилось недели через две после начала моих поисков, я подошла к кучке людей из деревни Гэтань, сидевших под каменистым выступом. Я спросила, не знают ли они Старшую Сестру.

«Да, да, мы знаем», — прощебетала одна из женщин.

«Мы расстались с ней в первую ночь, — сказала ее подруга. — Скажите ей, если найдете, чтобы она пришла к нам. Мы можем приютить еще одну семью».

Однако еще одна женщина, которая, казалось, была среди них главной, предупредила, что они могут принять семью только из Гэтаня.

«Я понимаю, — сказала я. — Но если вы увидите ее, скажите, что я ищу ее. Я ее сестра».

«Ее сестра? Та, которую знают как Госпожу Лу?»

«Да», — осторожно ответила я. Если они думали, будто я могу что-то дать им, они ошибались.

«Сюда приходили мужчины и искали вас».

При этих словах я ощутила спазм в желудке. «Кто они? Мои братья?»

Женщины переглянулись, а потом смерили меня взглядом. Их предводительница заговорила снова: «Они не хотели говорить, кто они такие. Один из них был господином. Я бы сказала, что он хорошего сложения. Его одежда и туфли были хорошего качества. Волосы спереди падали ему на лоб».

Мой муж! Это должно быть он!

«Что он сказал? Где он сейчас? Как…»

«Мы не знаем, но если вы Госпожа Лу, то знайте, что вас разыскивает какой-то мужчина. Не беспокойтесь». Женщина погладила меня по руке. «Он сказал, что вернется».

Однако во время моих поисков я больше ни разу не слышала истории, подобной этой. Вскоре я пришла к заключению, что те женщины обманули меня, но когда я снова пришла туда, где наткнулась на них, то увидела совсем других людей. После этого я вернулась в наше убежище, не чувствуя ничего, кроме глубокого отчаяния. Считалось, что я была Госпожой Лу, но глядя на меня, никто бы этого не сказал. Мой костюм из шелка цвета лаванды с изящно вышитыми хризантемами стал грязным и изношенным, а туфли стали черными от крови и постоянного хождения по голой земле. Я только могла воображать, что солнце, ветер и холод сделали с моим лицом. С высоты своих теперешних восьмидесяти лет я с уверенностью могу сказать, что была тогда легкомысленной и глупой молодой женщиной, раз могла думать о своем тщеславии, когда истинным злом были голод и холод.

Муж Снежного Цветка стал героем нашего маленького кружка. Благодаря своей нечистой профессии он делал многое, что было необходимо, при этом не жаловался и не ждал благодарности. Он был рожден под знаком петуха — красивый, разборчивый, агрессивный и, если нужно, беспощадный. Его натуре было свойственно считать землю местом для выживания: он умел охотиться, сдирать шкуры с животных, готовить дичь и высушивать шкуры, чтобы мы могли под ними согреться. Он мог носить тяжелые вязанки дров или таскать воду издалека. Он никогда не уставал. Здесь, в горах, он не был осквернителем — он был защитником и победителем. Снежный Цветок гордилась им как нашим вожаком, и я была — и остаюсь — навеки благодарна ему за то, что он помог нам выжить.

Увы! Но его мать-крыса! Она все время кралась за нами, прячась за наши спины. В этих жутких условиях она продолжала наушничать и жаловаться даже на самые незначительные вещи. Она всегда усаживалась ближе всех к огню. Она никогда не снимала одеяло, которое захватила в первую ночь, и при любой возможности брала себе еще одно, пока мы не требовали его обратно. Она прятала еду в рукава и запихивала ее себе в рот, думая, что мы не видим. Вы часто слышали, что крысы очень преданны семье. Мы видели это каждый день. Она постоянно подлизывалась к своему сыну и старалась управлять им, но ей не надо было надрываться. Он делал то, что было положено преданному сыну. Он слушался ее. Поэтому, когда старуха начинала ныть, что ей нужно больше еды, чем ее невестке, он кормил ее, а не жену. Поскольку я сама была преданной дочерью и не могла спорить с этим, мы со Снежным Цветком стали делить на двоих мою долю. А после того как мешок с рисом почти опустел, мать мясника заявила, что старшему сыну не надо давать ту еду, которую мясник раздобыл в горах.

«Незачем тратить ее на такого слабого мальчишку, — сказала она. — Когда он умрет, нам станет легче».

Я посмотрела на мальчика. Ему было одиннадцать лет, столько же, сколько моему старшему сыну. Он уставился на свою мать запавшими глазами, слишком жалкий и слабый, чтобы бороться за себя. Конечно, Снежному Цветку следовало сказать что-нибудь в его защиту. Помимо всего прочего он был старшим сыном. Но моя половинка не любила этого ребенка, как ей полагалось его любить. Ее глаза даже в этот ужасный момент, когда он был приговорен к верной смерти, были устремлены не на него, а на ее второго сына. Каким бы жизнеспособным и сильным ни был второй мальчик, я не могла допустить, чтобы погиб первый сын. Это шло вразрез со всеми традициями. Как я смогу встретить его потом в загробном мире? Как старший сын он должен был получать пищи больше любого из нас, включая мясника. Тогда я начала делиться своей долей со Снежным Цветком и ее сыном. Когда мясник увидел это, он дал пощечину сыну, а потом жене.