Валерий Воронин - Родина ариев. Мифы Древней Руси

Вскоре кто-то обратил на меня внимание. И к койке, на которой я лежал, подошёл врач. От него-то я и узнал, что нахожусь в Симферополе, в госпитале. Что привезли меня из Коккоз два дня назад.

– Что со мной? – выдавил я из себя.

Врач уверил, что сейчас самое страшное позади. Можно сказать, я легко отделался. Сотрясение мозга и многочисленные синяки, а также перелом ноги и двух рёбер – это та дань подземельям, которую я заплатил за своё спасение. Больше он ничего не знал. И только сейчас я понял, как сильно хочу есть.

Ещё через день или два из Коккоз приехали два офицера навестить меня. Одного я знал. Он был из нашей группы, хотя и находился в Крыму недавно. Второго видел впервые. К тому времени я уже ходил по палате довольно шустро. Мне выдали костыли, и я отмахивал ими туда-сюда, стараясь восстановить мышечную деятельность. К сожалению, долго ходить таким образом врач запретил. Грудь сильно болела из-за сломанных рёбер.

Офицеры и рассказали, как было дело. Оказывается, завал погрёб под собой меня и шедшего рядом товарища. Он погиб сразу. А меня вначале откопали те двое, что шли впереди. Позже они вызвали подмогу и на носилках вынесли меня из подземелий. Так что я их должник.

После случившегося полковник Шуберт запретил кому-либо заходить в подземелья вообще. Перед входом даже поставили часового. Впрочем, желающих и так не находилось.

Я спросил, а нашли ли фотоаппарат, который я нёс с собой. Но вразумительного ответа от офицеров так и не дождался. Очевидно, они ничего на сей счёт не знали.

Ещё через три дня в госпитале появился сам полковник Шуберт. Я ему очень обрадовался, как будто бы родного человека встретил, хотя прежде наши отношения никогда не выходили за рамки обычных взаимоотношений начальника и подчинённого.

– Где наша знаменитость?! – с порога закричал полковник.

Я разулыбался и приветственно помахал ему рукой в воздухе.

– О, да вы, господин майор, – добавил он, – в прекрасной форме! Хоть завтра снова под землю.

Я протестующе замотал головой.

– Увольте! До сих пор не понимаю, как жив остался.

Мой новый шеф обнял меня и шепнул на ухо:

– Поздравляю. О свастике и о тебе доложено на самый верх. Теперь ты – наш герой! Жертвуя собственной жизнью, открыл нашей нации величайшую святыню рейха.

Я подумал, что он шутит, просто таким образом пытаясь поддержать мой дух. Но полковник Шуберт уверил меня, что ему самому сейчас не до шуток. Генерал Краузер развернул в Берлине бешеную деятельность. И уже в Крым направляется целый полк особого назначения. Первая группа должна прибыть именно сегодня. Ему поручено встретить её лично.

– Что за группа такая? – удивился я.

– Необычные люди. Особо секретные.

– Полк особых людей? Я о таком и не слышал…

– Что делать! Я тоже не слышал. Но скоро сам познакомлюсь с ними. Здесь намечается такая грандиозная операция! Голова идёт кругом…

Эрнст Шуберт явно торопился, поэтому в палате задерживаться не стал. Он лишь напоследок сообщил, что моё дальнейшее лечение пройдёт в Германии. Так распорядился генерал Краузер.

Вот так новость! Но полковник больше ничего мне не сказал, очевидно, и сам не знал, пожелав лишь скорейшего выздоровления.

Когда за ним захлопнулась дверь, я стал размышлять о странностях судьбы. Больше всего я боялся, чтобы меня не засыпало в подземелье. Но так и случилось! Кроме того, я страстно мечтал оказаться дома, поработать на винограднике дяди Карла, заняться научной работой в тиши кабинета, а не под прицелом партизанской винтовки. И надо же – я еду в Германию.

Конечно, всё может быть лишь случайностью. Но как же удачно получилось! Может быть, мои сокровенные мысли были кем-то прочитаны и им был «дан ход»? Я подумал о той силе, которая однажды пинала меня в спину, выпроваживая из подземелий. Не она ли решила озаботиться моей судьбой? Но эта сила есть не кто иной, как хранитель открытых нами подземелий, главной ценностью которых, бесспорно, является золотая свастика.

Надо же! А ведь все перемены в моей судьбе начались с момента, когда я её сфотографировал. Тут же пришла в голову мысль: «А ведь я забыл спросить у полковника Шуберта, нашли ли мой фотоаппарат и цела ли плёнка с драгоценными снимками…»

Я стал размышлять о том, что до нас этими же подземельями пользовались люди князя Юсупова. Собственно, они их и восстановили, а затем взорвали вход, заметая следы. Интересно, видели ли они свастику? Бесспорно! Вполне вероятно, они специально к ней и шли. Но почему же тогда подземелья пощадили их, не обрушившись и не погребая под землёй горнорабочих князя Юсупова?

Может быть, князь сумел предварительно «договориться» с этим незримым хранителем свастики? Но как? Тут же пришло осознание, что князь Юсупов по поручению императора Николая II не просто любопытствовал, интереса ради вскрывая древние места Крыма. Он это делал целенаправленно, реализуя какой-то важнейший царский план! И всё, что нам удалось открыть, – всего лишь видимые следы этого плана. О грандиозности этого плана я могу лишь догадываться…

Вспомнился эпизод из собственного детства. Я приехал в гости к дяде Карлу. Тогда он работал садовником в имении князя Юсупова, и навещать его я мог лишь в отсутствие хозяев. И вдруг – неожиданно нагрянул князь. Никто не ожидал его визита, так что мне некуда было деваться. Я столкнулся с князем нос в нос. Это была наша единственная встреча. Я не уверен, что он вообще заметил меня. Я же смотрел на него во все глаза. Князь показался мне грозным и суровым человеком. Ступал он твёрдо, как будто бы каждым шагом утверждал своё первенство в этом мире. Не знаю почему, но, кажется, я его боялся, хотя князь ни мне, ни моему дяде Карлу ничего плохого не сделал. Надо же! А ведь в это самое время здесь, в охотничьем замке и вокруг нас, осуществлялся тот тайный, но такой грандиозный план, к которому я слегка прикоснулся тридцать лет назад! Мне теперь становились понятны некоторые предсказания мага из Веймера. Я имею в виду его утверждения, что реликвии, которые хранит эта земля, трогать нельзя. Они под невидимой охраной, и стража эта сурова к каждому, кто попытается их присвоить. Об этом мы размышляли с Карлом Краузером не единожды. Но только сейчас я отчётливо понял, что эта охрана непосредственно связана с планом, о котором я говорю. Она не допускает никого, кто смел бы его нарушить. Своего рода колоссальный защитный механизм, который своими страшными жерновами перемелет любого…

Но почему подземелья не лишили меня жизни? Почему они дарят сейчас мгновения счастья – я смогу выбраться из Крыма и оказаться дома, в Германии. Как-то само собой связалось: мне было известно, что перевод слова «свастика» с одного из древних языков означает «счастье». И имя князя Юсупова – Феликс, тоже переводится как «счастье». И я, увидев свастику в фотовспышке, тоже был счастливым: вначале не погиб (как мой товарищ), а сейчас отправляюсь в Германию (как я того страстно желал). Откуда такая милость? Может быть, свастика (точнее – сила, охраняющая её) запомнила меня ещё тем, юным Отто, который бывал в замке Юсупова. И чем-то я приглянулся… Может быть, своей пытливостью, любознательностью и восторженностью? Ведь и в самом деле сердце моё клокотало от величия этих гор и от тех тайн, наличие которых я уже чувствовал…